Зеркало для двоих
Шрифт:
— Я не совсем удачно выразилась, — проговорила Юля, жалко улыбнувшись куда-то в пространство, а про себя подумала, что имела в виду все же Коротецкого…
Завтрак состоял из бутербродов с печеночным паштетом, омлета и чая. Юлька сидела на табуретке в углу, серебряной ложечкой выдавливала сок из ломтика лимона и тихо радовалась тому, что Сергей не предложил кофе. Лимон был сочным, пах просто восхитительно. Светлый деревянный стол янтарной теплотой отражал сияние электрической лампочки в белом пластмассовом плафоне. На сердце у Юльки было легко и спокойно, и почему-то казалось, что за одну эту ночь Палаткин стал ей гораздо ближе. Он стоял у рабочего стола и резал длинный батон. Белоснежная, прекрасно выглаженная рубаха, в которую он успел
— Так ты еще не передумала заезжать домой? — спросил он вдруг, не оборачиваясь.
Юлька от неожиданности громко звякнула ложечкой о стенку чашки:
— Н-нет. Я же говорю, мне обязательно нужно подкраситься.
— Ну и зря. Отсутствие макияжа придает тебе какой-то особенный шарм… Уж поверь, мужчина всегда в состоянии оценить женскую красоту.
— Ну, если тебе так хочется… — произнесла она еще не совсем уверенно.
— Вот и отлично, — Сергей поставил тарелку с хлебом на стол и улыбнулся так, словно все уже было решено.
После завтрака они сели в машину и поехали в «Сатурн». Утренние улицы купались в серой дымке октябрьской сырости. Юлька сидела, пододвинувшись к приоткрытой форточке, и лицом, свободным от тонального крема, ловила быстрые прикосновения прохладного ветра. Когда впереди показалось знакомое красное здание, она даже негромко вздохнула, подумав о неизбежном восьмичасовом торчанье в четырех стенах.
— Ну что, приехали? — Палаткин припарковал джип неподалеку от входа и откинулся на спинку сиденья. Юлька скосила глаза на циферблат его наручных часов. Было еще только половина девятого, слишком рано для того, чтобы начали появляться соседки по отделу.
— Может быть, я пока посижу в машине? — она произнесла это негромко и даже просительно.
— Собираешься продемонстрировать то, что мы приехали вместе?.. Знаешь, мне кажется, что это излишне. Не надо разбрасываться на мелкие эффекты. Я тебе обещаю, что сегодня твои подруги и так убедятся в том, что я — это Селезнев.
Юля, вздохнув, нажала на ручку двери.
— Только не подведи, Сережа. Я очень на тебя рассчитываю, — сказала она прежде, чем выйти из автомобиля.
В экономическом отделе, естественно, еще никого не было. Юлька открыла дверь своим ключом, повесила пальто в шкаф и села за стол. Она уже очень давно не приходила первой и сейчас с удивлением рассматривала знакомый кабинет. Оказывается, каждое рабочее место хранило информацию о своем хозяине. Вот заботливо обмотанный шнуром чайник на тумбочке Тамары Васильевны, рядом с ним последний номер «Верены». Вот пилочка для ногтей рядом с клавиатурой Оленькиного компьютера, а вот идеально аккуратный Галинин стол, и на стене, за спинкой ее стула — несколько поблекший календарь с портретом Селезнева…
Дверь тихонько скрипнула. В щель просунулась голова Тамары Васильевны с обеспокоенными и непонимающими глазами. Она обвела кабинет взглядом, наткнулась на Юльку и только потом вошла.
— Юлечка? Вот уже не ожидала тебя так рано увидеть. Обычно я прихожу первая, пока девчонки подтянутся, уже и чайник вскипятить успеваю…
— Просто сегодня так получилось, что пришлось раньше выйти из дома.
Тамара Васильевна достала из шкафа трехлитровую банку и принялась натягивать на нее свой вязанный берет, поблескивающий мелкими капельками дождя.
— Это во сколько же ты встала? Ты ведь теперь, кажется, где-то в районе Водного стадиона живешь?
— Я ехала не из своей квартиры, — Юлька мучительно покраснела. Но женщина, кажется, нисколько не смутилась.
— У мамы ночевала? — переспросила она все с той же доброжелательной улыбкой.
— Нет, не у мамы…
Слова застряли в воздухе. Юле даже казалось, что она видит их, зависшие на мгновение, как тяжелые дождевые капли на карнизе. Ярость
Следующей появилась Галина, бросившая короткое: «здравствуйте» и на секунду задержавшаяся на Юльке странным взглядом. Оленька прибежала только без двух минут девять. Она вошла в кабинет как-то боком, все время озираясь назад, и, прямо в своем кожаном турецком пальто плюхнувшись на стул, потрясенно и даже испуганно выдохнула:
— Ой!..
Это ее «ой» явно нуждалось в продолжении.
— Ну, что еще случилось? — добродушно поинтересовалась Тамара Васильевна.
— Ой, я не знаю, конечно, но, по-моему, я только что видела Селезнева. И еще, вроде бы он идет к нам в банк… И самое главное, мне кажется, это действительно он… — последнюю фразу Оленька произнесла жалобно, посматривая на Галину, словно извиняясь за то, что своим сообщением заставила пошатнуться стройную систему ее доказательств. — Нет, мне, правда, так кажется… Я почти все фильмы с ним видела.
— Ну-ну, — спокойно отозвалась Галина, продолжая выравнивать и без того идеально ровную стопку бумаг на столе.
Юлька замерла. Она уже очень жалела, что не заставила Сергея поделиться с ней своими планами. А вдруг он выкинет что-нибудь такое, что она просто не успеет сориентироваться? А вдруг они начнут говорить невпопад и мгновенно станут похожими на первоклашек, забывших слова на школьной линейке, отчаянно делающих друг другу знаки глазами и беззвучно шевелящих губами. Нет, надо, обязательно надо было договориться заранее…
Изредка тишина в коридоре нарушалась звуком чьих-нибудь торопливых шагов, и каждый раз Юля вздрагивала. Но это оказывались то секретарша директора, то тетя Шура, летящая откуда-то со своим ведром и шваброй, то какой-то незнакомый мужчина в длинном драповом пальто и с кожаной папкой под мышкой. Палаткин не показывался. Конечно, может быть, Оленька и обманулась относительно его намерений зайти к ним в банк, а может быть… Юлька даже вздрогнула от внезапно посетившей ее мысли. Чем черт не шутит? Может, это на самом деле был Сергей Селезнев? А что, банк у них относительно молодой, но с хорошей репутацией. Почему бы известному артисту не разместить здесь свой вклад? И тогда вполне понятно, что свои дела он решил на первом этаже и не стал проходить мимо экономического отдела… И вдруг ее бросило сначала в жар, а потом сразу в холод. Цепким умом экономиста она внезапно окинула все возможные последствия визита в банк настоящего Селезнева и поняла, что надо немедленно уходить самой и постараться перехватить у входа Палаткина. «Что будет, если Селезнев столкнется в коридоре с моим Сережей? — Юля еще не успела как следует осознать, что мысленно назвала Сергея «своим», когда новая ужасная мысль окатила ее ледяной волной. — Что будет, если Селезневу понадобится за чем-нибудь зайти в директорский кабинет? А что? Все возможно. Все-таки гость такого ранга! Тогда он неизбежно пройдет мимо полуоткрытой двери экономического отдела, может быть, даже бросит в ее сторону равнодушный, мимолетный взгляд. И все…» Это стало бы не просто крахом, а крахом, после которого уже невозможно будет оправиться.
Ни с того ни с сего заявить, что плохо себя чувствуешь, и попросить отгул — нельзя. Нужно хотя бы создать предварительное впечатление. Юлька намеренно тяжело поднялась со стула, потерла пальцами виски и поморщилась.
— Юль, у тебя что, голова болит? — как нельзя более кстати спросила Оленька, несколько подуставшая уже ждать Селезнева и принявшаяся заниматься своими ногтями. Юля молча кивнула, достала из ящика стола пачку сигарет и направилась к дверям.
— То-то я смотрю, ты сегодня даже не накрасилась, — сочувственно бросила ей вслед добросердечная Зюзенко.