Зеркало души
Шрифт:
Миленин вздрогнул от сказанного и потянулся в карман за платком, чтобы вытереть обильно проступивший на лбу холодный пот…
В целом посчитав, что своим исчерпывающим ответом ему удалось на некоторое время удовлетворить любопытство руководителя главка, Алик, достал из карма сотовый телефон, вибрировавший в тихом режиме. Взглянув на появившийся на экране длинный номер абонента, звонившего откуда-то из-за рубежа, его сердце едва не остановилось. Он хорошо помнил эту длинную, но, разумеется, более неактуальную после двух лет его отсутствия последовательность цифр. Это был номер, получить звонок с которого в данный конкретный
Легасов побледнел, прекрасно понимая, что для подобного экстренного звонка от Габриэль могла быть одна и только одна причина. Чувствуя, как его собственное сердце, буквально разрываясь в груди, стремительно набирает обороты, учащая пульс и нагнетая давление в венах, он мельком взглянул на руководителя главного следственного управления, с возмущением смотревшего на него, осознавая, что в этой ситуации дорога каждая секунда…
«Калугин…» – тихо произнёс Алик и, увидев искомое раболепное выражение, появившееся на лице Станислава Георгиевича, понявшего, что речь идёт о главе администрации президента, всё ещё не поднимая трубку звонившего телефона, моментально покинул конференц-зал…
«Ирэн, Ирэн… Этого не может быть!» – пронеслось в голове Легасова, который едва сдерживаясь, чтобы не побежать, быстро прошёл по коридору управления в сторону кабинета Велисаровой, чтобы вдали от камер видеонаблюдения и слонявшихся по коридорам сотрудников, наконец, поднять трубку и услышать вести. Проклятые и недобрые вести, что в этот раз уготовила ему судьба…
«Господи, только не это – только не она!» – едва слышно прошептал Алик, поймав себя на мысли о том, что даже его рациональному и логически стройному сознанию, не проявлявшему ни малейших признаков религиозности и не питавшему иллюзий, порой не хватало сил, чтобы принять окружающую действительность. Принять такой, какая она есть. Принять без пустых надежд и слепой беспочвенной веры в некую высшую силу…
Войдя в кабинет, он с силой захлопнул за собой дверь и, быстро подбежав к окну для стабильного приёма сотового сигнала, моментально поднял трубку телефона, с лаконичным «Да?», прекрасно понимая, что в разговоре по открытой линии, он не может себе позволить себе, добавить к этому краткому приветствию ничего лишнего…
«Элис погибла. Её убили – убили свои… Прости…» – с печалью в голосе произнесла Габриэль на том конце, после чего в трубке раздались короткие гудки…
Алик, разом потерявший дар речи, медленно опустил телефон, с ужасом закрыв глаза, мысленно прокручивая услышанную фразу снова и снова, словно её содержание, леденящее душу, могло от этого измениться… Почувствовав как предательски подкашиваются ноги, он, медленно опустился на стоявший рядом с окном стул, закрыв дрожащей рукой глаза от и без того тусклого кабинетного света…
Бушевавшее и мятущееся в бешеном ритме внутри бренного тела сознание консультанта в данный момент вовсе не интересовало то, почему и за какие именно прегрешения британская разведка решилась на ликвидацию одного из своих агентов. Равно как его не волновало ни то, каким образом сама Габриэль, ранее не встречавшаяся с Фостер, первой узнала обо всём произошедшем, ни то, как изменилась и изменилась ли конфигурация сил на этой проклятой Богом чёрно-белой доске… Ибо, всё это меркло – меркло перед наступившим осознанием простой и банальной истины. Жестокой правды,
«За что, Господи?! За что?» – тихо прошептал Алик, мысленно продолжив – «Вокруг столько людей – столько никчёмных людей, продавших свою совесть и душу за собственное величие, за власть над другими, за похотливые удовольствия, за грязные деньги… Почему она? Почему именно она должна была умереть? Это невинное и безобидное создание… Девчонка, единственной виной которой было то, что она всем сердцем беззаветно любила меня – меня одного… Любила, несмотря, ни на что… Любовью, прошедшей через все эти долгие полтора года забытья и забвения… Любила, зная, что в этом бренном прогнившем мире мы оба стояли по разные стороны баррикад… Меня – за эти два года не нашедшего ни времени, ни слов – простых человеческих слов, чтобы согреть её хрупкое ранимое сердце в ответ…».
Ощущение безвозвратной невосполнимой потери медленно, словно волнами, проникало в глубины сознания, всё ещё отчаянно из последних сил сопротивлявшегося неизбежной действительности…
Чувствуя, что заметно потяжелевшая голова вот-вот взорвётся от резко поднявшегося давления, Легасов, медленно встал со стула и, взяв стоявший на столе у Велисаровой дежурный пузырёк валерьянки, открыл крышку, опустошив содержимое до дна. Сняв душивший шею дорогой шёлковый галстук, Алик, небрежно бросил его в стоявшую у стола мусорную корзину, и, вновь подойдя к окну, уткнулся лбом в прохладную гладь стекла…
«Она погибла – погибла из-за меня… Всё из-за меня – если бы я не втянул Элис во всё это – если бы я не выбрал, не выбрал её сам для дальнейшего общения со Стивенсон – она бы сейчас была жива. Она бы сейчас в эту самую минуту жила и радовалась жизни…
Я же мог… Нет! Я должен был настоять на её немедленном выходе из игры и отъезде на нашей последней встрече. Всё, что мне было нужно сделать – это попросить. Всего лишь попросить её уйти – немедленно уйти с работы ради меня… Попросить и настоять на своём. Она бы ушла – непременно ушла, несмотря ни на Стивенсон, ни на руководство, ни на все их ведомственные интересы…
Всё что мне было нужно – это всего лишь сделать выбор… Сложный, но нужный выбор, который я должен был сделать ещё тогда – полтора года тому назад… Должен был, но не смог. Идиот, какой же я всё-таки идиот…» – со щемящей болью в сердце подумал про себя Алик и, до боли стиснув зубы, тихо произнёс вслух – «Габриэль, как ты могла – как же ты могла так с ней поступить?! Дура!».
В этот момент дверь в кабинет распахнулась, впуская Сергея, что-то оживлённо обсуждавшего с Людмилой и Александром по итогам завершившегося заседания.
Легасов, чувствуя тошноту, подкатывавшую к горлу, обернулся и, не поднимая глаз, медленно побрёл к двери, желая только одного – поскорее вырваться из этого душного, пыльного и подавлявшего разум здания главного следственного управления…
Одного взгляда на бледное лицо и потерянный, потускневший взгляд консультанта, руки которого заметно дрожали, было достаточно Велисаровой, чтобы понять, что что-то произошло. Она, толкнув в бок майора, заметно посерьёзнев, моментально переспросила – «Алик, что случилось?».