Зеркало Джека

Дорога исчезла за светом фар. Я переключил ближний свет на дальний, и асфальт рассыпался, мое тело вжалось в водительское кресло, несмотря на дьявольскую усталость. Я не спал вторые сутки кряду, нервы оголились настолько, что меня пугали тени редких деревьев на склоне горной дороги. Черные ветви сосен гнулись от движения света и манили за собой, в бездну полуторатысячного склона. Он сотрет меня в пыль, не оставит от машины и гайки.

Кожаный чехол на руле скрипел от моей хватки. Я оглянулся,

встряхнул головой, попытавшись расшевелить изможденный мозг. Со всех сторон обступила тьма, фары въедались в пропасть, не оставляя следов. Я успел затормозить в считанных секундах от смерти.

Экран навигатора завис на отметке в несколько сотен метров над уровнем моря. Остальной путь я проделал вслепую: без карты и должного освещения, потому как фары не успевали за извилинами серпантина, высвечивая лишь обрывы узкой дороги, а фонари и ограждения в подобной местности никому и в голову не приходило установить. Эта и другие горные трасы преимущественно использовались местными жителями, которые преодолевали их с закрытыми глазами. К тому же, идиоты, решившиеся покорить вершину в самый разгар ночи, едва ли найдутся.

Не хочу думать о том, что я сбился с пути. У меня нет времени плутать. Последние тридцать часов я следовал указателю на мониторе, питался хот-догами на заправках и удобрял почву в лесах, словом, делал все, чтобы оказаться как можно дальше от родного города, от столицы. Окончив актерскую школу и отметив это как следует после показного спектакля, я сел в машину. Я уехал на несколько недель, не такой большой срок, однако промедление могло мне дорого обойтись.

Собравшись с силами, я вывернул руль, отстегнул ремень безопасности, натерший грудь докрасна, чтобы примкнуть к лобовому стеклу, и продолжил карабкаться к цели. Я твердил себе, что не мог ошибиться, не мог облажаться сейчас – когда решалась моя судьба. Только не в этот раз.

Ослабевший организм казался хмельным после пьянки за кулисами театра, хотя с тех пор прошло двое суток. Узкие гримерные комнатки вместили в себя два десятка выпускников, отыгравших спектакль на ура под аплодисменты педагогов и наставников, причитавших несколько лет тяжелой учебы. Клубы сигаретного дыма затмевали пространство, алкоголь и выкрики оглушали. Оглушают до сих пор, стоит их вспомнить. Хочется затянуться, надкусить сигарету и сделать глубокий вдох. Я курил дважды в жизни. В школьном туалете, после чего меня вырвало, и в театральной гримерной. Но сейчас, в американской консервной банке на высоте почти двух тысяч метров, я хочу закурить, хочу разогнать тьму на несколько минут никотинового счастья, потому что боюсь закрыть глаза и уснуть.

Я прокрутил несколько радиочастот, но те отозвались лишь шорохами, наводившими ужас при виде кривых теней на одинокой дороге. Связи нет. Черт. Я в западне. Ощупал карманы – телефона нет. Я помню, как держал его в руках последний раз на заправке. Неужели я его потерял? Черт. Я двигаюсь наощупь, не зная, как скоро встретится жизнь и встретится ли она вовсе. Рассвет в горах приходит позже обычного, потому что горизонтом солнцу выступает вершина, а значит, еще около пяти часов меня будет окружать тьма.

Чтобы захмелеть, мне требуется пару глотков крепкого алкоголя. Особенность организма. Я могу быть пьян в стельку, но показатели алкотестера едва ли превысят норму. Я думаю об этом, потому что мне кажется забавным: я петляю на дороге,

прижавшись к рулю и округлив глаза, быть может, алкоголь еще не покинул мою кровь.

Деревья сгущались, кроны соединялись в туннель, и я чувствовал, как погружаюсь в незнакомый организм. Тени обросли колючей проволокой, извне впервые донеслись звуки. Порыв ветра ударил в бок, подтолкнув к обрыву. Рельеф начал меняться. Вершина достигла своего пика. Словно в опровержение моих мыслей я услышал стук. В бампер врезался камень, скатившись из неведомой тьмы, какую я только и мог разглядеть в зеркале заднего вида. Следом раздался еще удар. Я нажал на педаль газа, опасаясь попасть под сель, способную смыть автомобиль каменной волной. Я должен найти ночлег, чтобы утром продолжить путь. Дорога выпрямилась, позволяя разогнаться. Воздух наполнила надежда. Тьма вот-вот расступится, думал я.

Небо осветилось гирляндой звезд. Дыхание всего мира остановилось, чтобы я смог насладиться зрелищем. Теперь я стал ближе к небу. На пару тысяч метров.

Земля задрожала. Под колесами загремел гравий. Впереди показался тусклый фонарь. От счастья я ударил руль, и тот выдал резкий гудок. Я высплюсь. Я наконец-то смогу закрыть глаза.

Меня встретили огни, казавшиеся частью звездного неба, они тянулись вдоль улицы, приглашая ночного гостя. Я сбавил обороты, унимая ликование, и выхватил табличку на въезде в город. Она гласила: Брок Ливерлоуз.

Остановившись у единственной освещенной вывески, часть букв из которой мерцала, издавая характерный звук теряющих контакт электродов, я заглушил двигатель и вышел из машины. Ноги подкосились, коснувшись земли впервые за несколько часов. Казалось, я ступил на другую планету, где законы физики имели совершенно иной смысл.

Распрямив позвоночник и пропустив застоявшуюся кровь по мышцам, я огляделся. Городок напоминал пустыню, несмотря на стоявшие в два ряда дома. Пыльную дорогу рассекал ветер, завывая и поднимая клубы песка. Из стоявшего неподалеку мусорного бака доносился шорох, и первым делом я подумал о крысах. Я вздрогнул, представив грязную тварь с длинным хвостом и выставленными зубами, способными перегрызть бетон. К счастью, я здесь надолго не задержусь.

Не желая думать о захолустном городишке и жалких судьбах, населявших его, я подошел к темным окнам здания, в которых ничто не выдавало жизнь. Попытки что-либо разглядеть внутри оказались тщетными, однако дверь отеля «Пристань» на удивление легко поддалась. Стоило переступить порог, как зажегся свет. В нескольких метрах от меня была стойка регистрации, над которой висели часы, показывающие три с четвертью часа ночи. Увидев, сколько времени я провел в дороге, я ужаснулся и ощутил прилив горячей усталости с непреодолимым желанием лечь в постель.

Встретивший меня свет оказался одинок, отель был пуст, пах старым деревом и плесенью. На стенах были фотографии, наверняка, знаменитых постояльцев, оставшихся довольными обслуживанием. Будь у меня больше сил, я бы взглянул на эти фальшивые лица. Вряд ли здесь останавливался кто-то по своей воле, скорее, путники захаживали от безысходности, как и я. Кто захочет кормить клопов в сырой лачуге, да еще и за деньги.

За стойкой регистрации стояли полки с ключами от номеров. Как я и полагал, это место не пользовалось большим спросом, потому что бирки торчали из каждого окошка.