Зеркало ее сновидений
Шрифт:
— Тогда как же вы смотрите на самих себя? Откуда вы знаете, как вы выглядите? Откуда знаете, что вы реальны?
При этих словах служанка хмыкнула:
— Миледи, я понимаю то, что мне нужно, по глазам мужчин.
Териза кивнула, отпуская ее, и Саддит направилась к двери. Через мгновение она исчезла.
Териза впервые за долгое время — с того самого момента, когда села перед зеркалом у себя в квартире осталась одна.
Она понимала, что нужно все тщательно обдумать; но поступила все же по-другому. Она была переполнена ощущением чужеродности всего окружающего и хотела куда-нибудь убежать от этого. Стараясь
Старательно закутавшись в покрывало, она свернулась в комочек и заснула.
Когда она проснулась, то проскочила обычное для нее состояние дремы и сразу же впала в панику.
Здесь не было зеркал. Никаких зеркал. Стены были украшены павлиньими перьями, и она нигде не видела себя. Постель была смята; но этого было явно недостаточно, чтобы показать ей, что она существует, — смять постель мог бы всякий; если бы она могла увидеть себя, то у нее отпали бы сомнения в собственном существовании, вот почему она должна была найти свое отражение, каким-то образом доказать…
Свет за окном сменился на вечерний; его едва хватало, чтобы различать внутреннее убранство комнаты. Усилием воли она отогнала свои страхи. Все несколько изменилось. У нее было такое чувство, что произошли какие-то незначительные перемены, создающие впечатление, что изменилась сама реальность. Угасание дня было первым, что она смогла заметить, и она уцепилась за это, потому что это было — ничего страшного — просто течение времени.
Затем она заметила огонь в камине.
Он был разведен совсем недавно, слабые огоньки пробивались сквозь толстый слой угля, решетка светилась вишневым светом; воздух стал заметно теплее.
Этому тоже можно найти объяснение, сказала она себе, успокаивая. Судя по свету за окнами, она проспала несколько часов. Кто-то пришел и развел огонь, пока она спала. Вот и все.
Но сама мысль о том, что кто-то меняет что-то вокруг нее, пока она спит, была слишком неприятной, чтобы так просто согласиться с ней.
Она спустила ноги с кровати и села. Мягкая пушистая поверхность ковра под ногами напомнила ей о мокасинах. Она надела их, поправила помятую фланелевую рубашку и встала.
Ничего ужасного не случилось. Ее тело было таким же. Камень, черное дерево и перья не выказывали никаких признаков того, что сейчас начнут исчезать или перемещаться. Паника несколько отступила, Териза задышала более ровно.
Все в порядке. Кто-то побывал здесь, пока она спала. Вероятно, Саддит. Это можно легко проверить.
Хотя движение потребовало мобилизации всех ее внутренних сил и запасов смелости, Териза подошла к ближайшему гардеробу и открыла его.
Он был полон одежды.
На первый взгляд по большей части это были платья; но потом она заметила плащи, блузки, шали. Одна или две полки были забиты нижним бельем. Здесь были вещи того рода, что она видела на благородных леди во время путешествия по Орисону.
Второй гардероб тоже оказался заполнен. А на туалетном столике она обнаружила восхитительную коллекцию гребней и кисточек, баночек с притираниями, кувшинов и хрустальных флаконов с духами.
Ее страх дрогнул и отступил, замер неподалеку, вопросительно поглядывая
Но тут из гостиной донесся женский смешок и басистый шепот мужчины. Застыв на мгновение, словно она была поймана на чем-то неприличном, Териза чуть ли не вылетела из комнаты.
Женщиной оказалась Саддит, и внезапное появление Теризы застало ее врасплох; появление госпожи было столь неожиданным, что она чуть не уронила поднос.
— Миледи! — воскликнула она, комически закатывая глаза. — Я думала, вы все еще спите.
Мужчина оказался одним из стражников, которых Джерадин представил ей раньше, — Рибальд, со шрамом посредине лица. Он тоже был удивлен появлением Теризы; его рука лежала на плече служанки, и беспорядок в шали и волосах Саддит свидетельствовал, что он не ожидал помехи, решив в полной мере воспользоваться тем, что руки Саддит заняты подносом. Тем не менее он быстро пришел в себя и широко осклабился, видимо, считая, что это успокоит Теризу.
В дверном проеме за Саддит и Рибальдом стоял Аргус, приятель Рибальда.
— Мне это нравится все больше и больше, — пробормотал он, пришепетывая из-за отсутствия зубов. — По одной на каждого из нас.
Териза замерла, охваченная инстинктивной тревогой.
Как только Саддит несколько опомнилась, она обратила внимание на реакцию Теризы.
— Следите за своими манерами, дубины, — сказала она спокойно. — Миледи не терпит шуток подобного рода. — И без особого усилия или злобы пнула носком деревянной туфли Рибальда в голень.
Зашипев и скорчив гримасу, он отскочил назад. На мгновение он схватился за голень обеими руками. Затем заставил себя выпрямиться. Шрам его выгнулся, а на лице появилось выражение ярости, досады и в то же время довольства.
За его спиной Аргус зашелся искренним хохотом, словно подросток.
— Миледи, — чопорно сказала Саддит, — не позволяйте этим козлам испугать вас. Они далеко не такие пылкие ребята, какими хотят казаться. — Аргус выслушал эту реплику с неприкрытым изумлением; Рибальд попытался сделать вид, что ничего не слышал. — И они не посмеют вызвать ваше неудовольствие. Хотя они совершенные тупицы, но им хватит ума понять, что если они вызовут ваше неудовольствие, то я разгневаюсь — и тогда, — она широко улыбнулась обоим стражникам, — ни один из них не сможет больше нормально передвигаться на собственных ногах.
На этот раз оба мужчины старательно делали попытки никак не реагировать.
— А сейчас, миледи, — продолжала служанка. — Я принесла для вас скромный ужин, на случай если у вас появилось желание перекусить. Не зная, как вы привыкли трапезничать, я решила принести чего-нибудь попроще. Но если вам это не понравится, я с радостью принесу вам все, что смогу.
То, что Саддит контролировала ситуацию, помогло Теризе успокоиться. Джерадин упоминал о том, что он хотел приставить к ней этих двоих для ее защиты. Но пока что он не выказал себя особенно расторопным в подобных делах. С другой стороны, он был освобожден от ответственности за нее — что могло означать, что Аргус и Рибальд находились здесь не по его просьбе. Взяв себя в руки, она заставила себя произнести: