Зеркало из прошлого
Шрифт:
Василий Васильевич позвонил в колокольчик и приказал лакею помочь полицейским в розыске господина Акулова. Арсения и Лисицына пристав попросил быть понятыми.
– За завтраком господина художника не было, – сообщил лакей и провел всех к комнате, отведенной Акулову.
Дверь оказалась не заперта. Внутри обстановка была такая же, как и в комнате Арсения, вот только одежда висела на стуле и валялась на полу, вместо того чтобы находиться в платяном шкафу. На кровати, несмотря на то что день был в разгаре, спал художник. Вид безмятежно спящего Александра вызвал у Арсения вспышку
– Вставайте, сударь!
Александр открыл глаза, воспаленные, с красными белками из-за бессонной ночи, и недоуменно посмотрел на пристава, стоявшего возле его кровати.
– Что вам тут нужно? – раздраженно спросил он, продолжая лежать.
– Для начала оденьтесь, вопросы буду задавать я, а не вы! – строго сказал пристав.
– Может, вы выйдете и дадите мне привести себя в порядок?
– Одевайтесь, чай вы не барышня!
Александр пожал плечами, не стал больше спорить, встал и быстро оделся. Он сел к столу, за которым устроился пристав. Рослый урядник, Арсений и Артем стояли у двери.
– Что вам угодно? – холодно поинтересовался художник, сохраняя спокойствие.
– Где вы были этой ночью?
– Вам какое до этого дело?
– Отвечайте на вопрос! Судя по тому, что вы до этого времени находились в постели, этой ночью вы не спали. Где вы были и чем занимались?
– Гулял, не спалось. Бессонница. Недавно пришел и лег спать.
– Когда в последний раз вы видели Анну Ступачевскую?
Спокойствие мгновенно покинуло художника, тревога исказила его лицо, и он взволнованно спросил:
– Что с Анной?
– Вы не знаете? Анна Ступачевская мертва!
– Мертва?! – в отчаянии воскликнул художник. – Что с ней случилось?
– Ее убили! Извольте ответить на мой вопрос – когда вы с ней виделись?
– Позавчера днем. – Художник нервно, дрожащей рукой пригладил волосы, отыскал глазами Арсения. – Господин Бессмертный может это подтвердить.
Арсений молчал, готовя мысленно обвинительную речь, но пристав не дал ему высказаться.
– У нас есть свидетельства, что вы виделись вчера днем с Анной Ступачевской и просили ее ночью встретиться с вами. Извольте отвечать – вы виделись со Ступачевской ночью?
Александр побелел, видно было, что он с трудом справляется с волнением. Наконец он обреченно махнул рукой:
– Раз уж вам это известно… Я ночью ждал Аню в павильоне. Ее все не было, и в два часа ночи я пошел ей навстречу и дошел до самого ее дома. Там было тихо, окна не светились. Я снова вернулся в павильон, прождал до рассвета и лишь тогда вернулся сюда. Я не мог заснуть, волновался за Аню и предполагал, что у нее дома возникли какие-то препятствия, помешавшие ей встретиться со мной. У меня даже в мыслях не было, что с ней могло случиться что-то плохое… – Художник горестно опустил голову. – Не надо было мне слушаться Аню, если бы я встретил ее возле их дома, она была бы жива! Я виновен в ее гибели!
– Господин Акулов, вы задержаны! В вашей комнате будет произведен обыск.
Александр справился с волнением и тоном, не лишенным высокомерия, произнес:
– Делайте,
Урядник занялся обыском, грузный пристав по-прежнему сидел за столом, наблюдая за действиями подчиненного. Александр подошел к окну и, скрестив руки на груди, с презрительным спокойствием смотрел, как ищейки роются в его вещах. И пяти минут не прошло, как урядник обнаружил под платяным шкафом женскую голубую шаль. Арсений едва сдержался, чтобы не броситься на художника: эту шаль он неоднократно видел на Анне!
– Откуда это у вас? – грозно спросил пристав.
– Не знаю. – Растерявшийся Александр смотрел на шаль с изумлением.
– Кому эта вещица принадлежит?
– Возможно, Ане Ступачевской, – недоуменно произнес художник.
Пристав даже подскочил на стуле от такого ответа и воскликнул:
– Господа понятые, вы слышали? – И тут же повернулся к художнику: – Вы арестованы по подозрению в совершении убийства!
– После смерти Ани мне самому не мил белый свет, но я Аню не убивал! Я ее любил!
– От любви до ненависти не так далеко. Вначале любим-голубим, а потом р-раз – и все! – торжествующе произнес пристав.
– Вы с ума сошли, если меня подозреваете в убийстве! – взвился Александр.
– А это что такое? Не доказательство?! – Пристав указал на шаль, которую урядник положил на стол, и, вытащив револьвер, направил его на художника. – Не исключено, что это орудие убийства, – Ступачевская была задушена!
Арсений с ужасом посмотрел на шаль, затем перевел взгляд на гнусного убийцу. Его переполняла ненависть к художнику, бывшему товарищу, он сожалел, что с собой у него нет револьвера. Не задумываясь, он пустил бы его в ход, собственной рукой расправился бы с подлым убийцей, отнявшей жизнь у его любимой!
Открылась дверь, и в комнату вошли двое господ в серых костюмах и котелках.
– Следователь Бирюков Вениамин Сергеевич, – представился тот, который был ниже ростом и, судя по седине на висках, постарше. – А это мой помощник, письмоводитель Сингаевский Ефим Егорович.
– Становой пристав, поручик Лубковский Николай Иванович! – горделиво назвал себя пристав. – Быстро вы доехали, однако еще быстрее мы раскрыли это преступление. Перед вами убийца, – он указал на художника. – В его комнате в присутствии понятых нашли шаль Анны Ступачевской. Возможно, она является орудием убийства. Ля финити комеди!
– Убийство – это не комедия, а трагедия, и счастливого конца быть не может. Вы задержали всего лишь подозреваемого, а окончательный вердикт вынесет суд на основании результатов следствия, – сухо произнес Бирюков. – Ну, так что вы имеете мне сообщить? Излагайте по порядку! На месте преступления я уже был – ваши помощники натоптали там, как стадо коров! Почему тело убиенной передали ее родителям без вскрытия местным врачом?
Пристав пояснил с недовольной миной:
– На этом настаивал родитель, господин Ступачевский, очень уважаемый человек, да вы его должны знать – он служит в уездной управе.