Зеркало Кассандры
Шрифт:
— Разве у тебя есть выбор? Разве выбор есть у меня? Когда я получила способность предвидеть будущее, подразумевалось, что это подарок. От подарков не отказываются.
— А если, зная будущее, я буду молчать?
— Ты будешь страдать.
— А разве, когда я говорю, я не страдаю?
— На самом деле в этой игре выиграть нельзя.
— А какое у нее название?
— «Прорицательница».
— Прорицательница…
— Хочешь, скажу тебе самое главное?
Античная Кассандра склоняется и произносит на ухо девушке:
— Знать и не уметь убедить других — это, быть может, обидно, но не знать и жить, как все, еще хуже…
Она
— Цени свое могущество.
Затем взгляд ее становится жестким.
— Цени, или ты его потеряешь.
— А что мне это может дать?
— Ты можешь узнать, кто ты на самом деле. Ведь это цель каждой жизни…
Голос жрицы нарастает и уже напоминает по силе раскаты грома.
— Ибо только одно важно: узнать, кто ты на самом деле.
44
Ее ресницы дрожат.
Подняв веки, она различает низко склонившееся над ней лицо директора школы «Ласточки».
О нет, только не он.
На нем голубой галстук с металлическим отливом и перстень с печаткой, на которой, если присмотреться, изображена лошадь в короне. От него пахнет мужской туалетной водой и потом.
Кассандра осознает, что находится уже не в больнице, а в изоляторе школы «Ласточки». Она хочет приподняться, но ее запястья привязаны к спинке кровати.
Филипп Пападакис улыбается, а потом показывает девушке странную конструкцию: перевернутый прозрачный стакан, стоящий на тарелке.
Внутри стакана лихорадочно кружится пчела.
Директор школы наблюдает за насекомым сквозь стекло.
Пчела бьется о прозрачные стенки. Директор подносит стакан к глазам Кассандры:
— Ты слышала о «синдроме пчелы»?
Кассандра качает головой, пристально глядя на насекомое в неволе.
— Видимо, наши уроки никогда не закончатся, мадемуазель Катценберг. В последний раз я объяснил вам значение вашего имени, теперь расскажу о смысле ваших поступков.
Кассандра понимает, что ей действительно стоит поучиться у этого неприятного типа.
Наверное, и вправду от врагов можно узнать больше, чем от друзей.
Он встряхивает стакан, о стенки которого продолжает биться пчела.
— Мне было девять лет. Вместе с другими детьми я играл в цветущем саду. Вдруг пчела села на пирожное, приготовленное для полдника, и начала им лакомиться. Другие дети сначала закричали от ужаса, боясь, что она их ужалит. Один мальчик, чтобы произвести впечатление на девочек, решил пуститься на хитрость: увидев, что пчела уселась на крошку от пирожного, он накрыл ее перевернутым стаканом. Точно так же, как сделал сейчас я.
Он опять слегка встряхивает стакан, что немедленно увеличивает тревогу насекомого.
— Затем мальчик, который посадил в тюрьму пчелу, подумал, что она наказана недостаточно. Он стал стучать ложкой по стенкам стакана, раздавался пронзительный звук, который, конечно, внутри стакана казался еще более громким. Пчела словно обезумела, и я…
Филипп Пападакис несколько раз стучит указательным пальцем по стеклу. Что приводит пчелу в бешенство.
— Я решил, что довольно длить ее пытки и надо освободить невинное насекомое.
Директор смотрит на Кассандру с простодушным видом.
— Сказано — сделано, я приподнял стакан. Зачем только я это сделал? Пчела немедленно ужалила меня в руку. Это было очень больно. Впрочем,
Последние слова он произнес очень грустно:
— Она страдала. Я страдал. И все потому, что я решил проявить великодушие. На самом деле пчела совершила глупость: укусила руку, освободившую ее. И погибла. Мне было больно, но я выжил. Такова цена урока.
Он роется в лежащей на стуле сумке, в которой находятся вещи Кассандры.
Только бы он не украл мои часы вероятности.
Он ищет что-то в течение некоторого времени, затем достает книгу «Проклятие Кассандры».
— Неблагодарность — вот причина всех драм в мире. Драма троянской Кассандры в том, что она не сказала спасибо Аполлону. Драма пчелы в том, что она не сумела когда-то сказать мне спасибо за то, что я ее освободил. Неблагодарностью вызвана и ваша драма, а следовательно, и моя. Вы ведь тоже меня укусили, в то время как я желал вам лишь добра. Не так ли?
Он смотрит в окно изолятора.
— История полна подобных примеров. Посмотрите хотя бы на короля Людовика XIV. Он разоряет страну, строя Версаль и ввязываясь в бессмысленные дорогостоящие войны, которые он в большинстве случаев проигрывает. Он живет в бесстыдной роскоши, совершенно не думая о своих подданных. Страна разорена, народ голодает. При этом Людовик XIV остается в памяти потомков блистательным монархом. Король Солнце — так он назвал себя сам, а историки последовали его примеру. Его наследник, Людовик XV, обнаруживает, что казна пуста, страна в агонии, но ничего не предпринимает и передает власть, словно горячую картофелину, своему собственному наследнику, Людовику XVI. Последний же решает, что нужно как-то исправить и сгладить перегибы своего предка. Людовик XVI подписывает декреты в пользу народа. Он заставляет аристократию, до той поры не знавшую пошлин, платить налоги. Он издает указ о создании особых «Жалобных тетрадей», в которые каждый человек, независимо от его социального положения, имеет право внести запись о своих личных невзгодах и неотложных нуждах. Такого рода инициатива — интерес к мнению народа — была проявлена впервые в мире. Но современники отнюдь не считали короля новатором, которым он на самом деле являлся, а принимали его прозорливость и великодушие за слабость. Как известно, его, освистанного тем самым народом, которому он так хотел помочь, в конце концов при всеобщем ликовании обезглавили.
Директор выглядит огорченным.
— Неблагодарность правит миром.
Филипп Пападакис смотрит на стакан, внутри которого жужжит насекомое.
— Так что ж мне делать с этой пчелой? Я могу, конечно, снова выпустить ее, но теперь знаю, что из-за глупости и неблагодарности она ужалит меня, причинив мне боль, а себе принеся гибель. Что ты об этом думаешь, Кассандра?
Он говорит со мной на «ты».
Девушка с большими светло-серыми глазами не отвечает. Директор качает головой и поднимает стакан. Пчела не успевает взлететь, он резко придавливает ее ладонью к прикроватному столику. Кончиками отшлифованных ногтей он поднимает черно-желтое тельце и подносит к лицу Кассандры. На его лице снова появляется выражение, придающее ему сходство с Дональдом Сазерлендом.