Зеркало Кассандры
Шрифт:
— Вот что мне стоило сделать и в первый раз. Единственный верный выход. К тому же пчела не страдала. М-да… я считаю, что не нужно нарушать порядок вещей и спасать кого-то против его желания.
Он берет книгу «Проклятие Кассандры» и задумчиво разглядывает обложку.
— Значит, я сумел привлечь твое внимание к античной тезке. Ты прочла продолжение ее приключений? Кассандра хотела помешать своему брату Парису спать с Еленой. Но последняя была настолько прекрасна, что троянцы гордились тем, что Парис украл такую
Внезапно он наклоняется к самому лицу Кассандры. Она с отвращением отворачивается.
— С тобой трудно, но так даже лучше, — говорит он, улыбаясь. — Ты ведь трудный подросток, не так ли? Это нормально. Когда знаешь, кто ты на самом деле…
— Кто я? — спрашивает она.
— А… ты наконец заговорила. Как пчела, если постучать по стенке стакана. Знаешь, Кассандра, если твое имя — подсказка, то это лишь первая из подсказок, которые могут помочь приблизиться к пониманию большой тайны. Надо еще принять во внимание и твое прошлое.
Он кладет книгу на прикроватный столик и открывает свой чемоданчик.
— Я очень заинтересовался твоим случаем, таким необычным. Ах да, прошлое… Быть может, ты не случайно обладаешь этой, как бы получше выразиться, «способностью». Нет, нет, не случайно. Быть может, где-нибудь какой-нибудь Аполлон захотел, чтобы тебе являлись видения? Быть может, какой-нибудь бог, или человек, или кто-то власть предержащий решил подарить тебе необыкновенный талант? А ты об этом забыла. Или он сделал так, чтобы ты об этом забыла.
На этот раз Кассандра не вырывается. Она внимательно слушает. Он гладит ее руку, потом шею.
Он нарушил мое личное пространство. Но я стисну зубы. Я должна узнать.
Она заставляет себя не шевелиться.
— О, как ты горда, маленькая пчелка! Но мне это нравится. Думаю, что, несмотря на все зло, которое ты мне причинила, я проявлю великодушие, — говорит он, дотрагиваясь до лейкопластыря, до сих пор красующегося у него на ухе. — Я подарю тебе то, в чем ты нуждаешься больше всего: вторую подсказку.
Слушаю тебя.
Он бросает на пол труп насекомого и давит его каблуком.
— Это… вопрос. Слушай внимательно: «Ты действительно знаешь, кем были твои родители?»
В этот момент в комнату входит медсестра, видит, что директор слишком низко склонился над девушкой и Кассандре это явно не нравится. Медсестра строгим тоном просит директора выйти. Филипп Пападакис резко выпрямляется.
— Завтра, когда будет поспокойнее, мы продвинемся дальше, — обещает он.
Медсестра меряет его подозрительным взглядом.
— Оставьте ее, сударь, ей нужно отдохнуть, — говорит она настойчиво и кладет прохладную руку на лоб девушки.
Директор отходит от кровати, и его взгляд падает на зеленый пластиковый пакет.
— А это что? — спрашивает он.
Он берет наручные
— «Вероятность умереть в ближайшие пять секунд: 21 %». Это было в посылке, которую я тебе передал, не так ли?
Девушка неподвижно лежит на кровати, не удостаивая его ответом. Пападакис колеблется, он испытывает сильное желание забрать часы себе, но неодобрительный взгляд медсестры останавливает его. Он кладет их обратно в пакет.
— В любом случае, эта штука, похоже, приносит несчастье. До завтра.
Он выходит из комнаты, оставляя дверь полуоткрытой. В коридоре слышен стук его удаляющихся шагов.
— Отвяжите меня! — просит Кассандра медсестру.
— Ну-ну, будьте благоразумны, мадемуазель Катценберг. Вы поранили одну из ваших соучениц, откусили мочку уха директору и повредили оборудование в больнице, из которой вас привезли. Думаю, что на данный момент самое важное для вас — отдохнуть.
Она измеряет Кассандре пульс, кладет ей на язык успокоительное средство, протягивает стакан воды, говоря, что это поможет ей заснуть. Потом медсестра гасит потолочный свет, оставляет лишь дежурную лампу-ночник и уходит.
— Спокойной ночи, мадемуазель.
Кассандра, считая, что уже достаточно поспала на сегодня, выплевывает успокоительную таблетку. Она привязана к постели, поэтому продолжает просто неподвижно лежать на спине и смотреть в потолок. Ей очень хочется взглянуть на часы и узнать, что же ее ждет в будущем, но подарок брата лежит на дне пакета. С кровати его не видно.
Без этой безделушки она чувствует себя голой.
Брошенной на милость непредсказуемой судьбы.
Примерно десять минут спустя дверь тихо открывается. Это не Филипп Пападакис и не медсестра. Это кто-то пониже ростом.
Виолен.
Кассандра пытается защититься, но она привязана, она пытается кричать, но противница уже засунула ей в рот тряпку и закрепила ее ремнем.
Виолен Дюпарк достает из кармана скальпель.
— Око за око, зуб за зуб, — бормочет она, вплотную подходя к кровати.
Кассандра различает глубокие шрамы, рассекающие щеку и шею Виолен. Они еше не зарубцевались.
Острое лезвие приближается к скуле Кассандры. Она опускает веки.
45
Странно, каким долгим кажется отрезок времени между моментом, когда кто-то решил совершить поступок, и моментом, когда этот поступок становится реальностью.
Как долго будет она подносить скальпель к моему лицу? Может быть, у меня изменилось восприятие времени. Наверное, я переживаю настоящее на замедленной скорости.