Зеркало лекало звука (выпуск №10, 1998 г.)
Шрифт:
Эпицентром редакционной жизни была кухня. Здесь собирались передохнуть, покурить, посплетничать, попить кофе. На кухне стоял прекрасный обеденный стол, имелись полный набор посуды, электрическая плита и холодильник.
– Эдик, выйди пожалуйста. Нам нужно с Анечкой поговорить, – попросила Даша редакционного фотографа Эдика Калинина, вертлявого юношу с засаленными светлыми патлами до плеч, который пил кофе, мечтательно рассматривая полногрудых девиц в журнале для мужчин с глуповатым названием «Анастас».
– Ты неисправим, Эдик, – заметила Аня, покосившись на журнал.
– Да, я такой. Обращайтесь, если что, – заявил
– Слушай, Анечка, неужели все мужики по имени Эдик такие противные? Кроме нашего, я знала еще двух – хуже некуда.
– Да, есть еще Эдуард Лимонов – автор на редкость мерзкого произведения «Это я, Эдичка.» – добавила Аня.
Даше Лимонов нравился, но спорить не хотелось:
– Ладно, рассказывай, в чем дело.
– Даша, я тут в интернете узнала про фестиваль этнической музыки! Куча иностранцев приезжают, такая возможность для интервью, я ведь языки знаю!
– Куда приезжают?
– В Ольховку.
– И ты, конечно, хочешь, чтобы я поговорила с Воробьевым и выпросила для тебя командировочные.
– Ага.
– Потрясающая вещь, все почему-то хотят, чтобы я поговорила с Воробьевым. Почему-то именно я, а не Мишаня…
– Ну ты же такая умная, – льстиво сказала Аня.
– Да, я – умная, я – красивая, только замуж не берут… – пробормотала Даша. – Ладно, поговорю.
Даша и вправду была красива. Ее смоляные волосы, белое, как игральная карта лицо, помеченное кокетливой родинкой над верхней губой, и черные живые глаза под котиковыми бровями пробуждали в мужчинах первобытный инстинкт завоевателя. Ее хотелось схватить и, бросив поперек седла, мчать по степи к жарко пылающему в ночи у кочевья костру.
И замуж ее брали, даже два раза. Один из знакомых Даше противных Эдиков был ее первым мужем. Даша познакомилась с ним глупой шестнадцатилетней девочкой, склонной к романтическим порывам, написанию лирических стихов и самоанализу. Появление Эдика, который был ее на десять лет старше и томился от сознания собственной исключительности, создало благоприятные условия для развития всех этих вредных наклонностей. Он с легкостью задурил ей голову фрейдистской чепухой и уложил в постель. Философское осмысление Кама-Сутры, печальные прогулки по старому кладбищу, таинственные полуулыбки из-под полей черной шляпки, долгое многозначительное молчание в телефонной трубке и стихи Гумилева про черный бархат, на котором забыт сияющий алмаз… – были вполне во вкусе тех романтических устремлений, которые тогда томили Дашу.
Но через два года, выйдя за него замуж, Даша с неприятным удивлением обнаружила, что он редко бреется, часто пьет и не умеет зарабатывать деньги. Даша с ним развелась, но проклятая склонность к стихосложению постоянно уводила ее в сторону, к вздорной и легкомысленной богемной публике, мешая найти надежного и обеспеченного спутника жизни.
Ей было уже двадцать шесть лет, когда она встретила Сергея. Он решил все ее материальные проблемы, осуществил ее давнюю мечту о поездке в Копенгаген, окружил заботой и вниманием, и наконец сделал абсолютно счастливой, подарив ей дочь. Четыре года Даша жила, как в упоительном сказочном сне. Но однажды проснулась. Она проснулась в воскресенье утром от длинного незнакомого звонка в дверь. На пороге в штормовке, в заляпанных грязью резиновых сапогах стоял Толя Кончеев, деловой партнер мужа, с которым Сергей в пятницу вечером
– Таня, иди к себе, – приказала Даша, чувствуя, как от низа живота к горлу поднимается горячий комок. В голове бессмысленно пронеслось: Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца… Сквозь открытую дверь из подъезда тянуло холодом и апрельской сыростью.
Сергей погиб. Провалился, ступив на непрочный весенний лед, – в черную стылую воду. Водолазы нашли его через неделю безобразно распухшего, неузнаваемого.
Даше потом часто снился один и тот же сон. Они с младшим братом Костей, взявшись за руки, кружатся на катке, блестящими, отточенными лезвиями оставляя глубокие царапины на льду. Даша смотрит вниз и сквозь прозрачный зеркальный лед вдруг с ужасающей отчетливостью видит мертвое распухшее лицо Сергея. И он кричит ей: «Даша, перестань! Даша мне больно!». Она останавливается и пытается удержать за руку брата, но тот, вырывается, и быстро быстро кружась, режет коньками лед на том самом месте, где еще видно лицо Сергея. И из-подо льда начинает сочиться яркая спелая кровь.
И Даша кричала во сне так громко, что прибегала напуганная дочь, а проснувшись, – долго не могла понять, где она, и что с ней.
Даша сидела на кухне, задумчиво уставившись на длинный столбик пепла на сигарете. Анечка упорхнула собирать информацию о предстоящем этнофестивале. Надо и ей браться за работу. Предстоит закончить интервью с начальником ФСБ и вычитать уже сверстанные полосы. После нового корректора все приходится по сто раз проверять.
– Даша, тут к тебе посетитель пришел. Ты с ним поговори.
Редактор стоял, привалившись к косяку, глаза его сияли, как у инквизитора перед истязанием какого-нибудь несчастного еретика.
Из-за его плеча Даша разглядела страшного бородатого мужика в затасканном мышиного цвета пальто, с хозяйственной сумкой, из которой торчали какие-то бумаги. И по его особому диковатому взгляду безошибочно угадала, что он из той породы сумасшедших, которые целыми днями без устали таскаются по редакциям, досаждая всем рассказами о космическом разуме и предлагая свои услуги по спасению мира от Антихриста.
«Мишаня – сволочь! Отомстил!» – Даша с ненавистью посмотрела на редактора.
Мишаня подмигнул Даше и весело насвистывая ушел, а «сумасшедший» уселся напротив Даши за кухонный стол, и гипнотизируя ее взглядом, представился:
– Жрец Адам.
«Только этого мне не хватало», – с тоской подумала Даша.
А жрец Адам между тем переключился на изучение своих траурных ногтей, и вдруг резко вскинув голову, зловещим шепотом произнес:
– Он опять здесь.
– Кто здесь? – спросила Даша, не скрывая раздражения.
– Диавол! – посетитель многозначительно помолчал с минуту и продолжил: – Он снова в нашем городе. Он убивает людей! – козлиная бородка сумасшедшего мелко затряслась.
Даша подумала, что хорошо бы убить Мишаню.
– Он убивает людей! – с воодушевлением повторил посетитель. – Но ему не нужно для этого ничего делать. Он убивает их взглядом! – сумасшедший сорвался на крик, – Он убьет нас всех! Заставит попасть под машину, броситься со скалы, утонуть, завязнуть в болоте! Он не пощадит ни взрослых, ни детей!