Зеркало миров
Шрифт:
— Это хороший план, Илна, — ответил здоровяк. Он потянулся. Его меч был вложен в ножны, но она видела, как быстро он мог его выхватить. — Я буду с тобой на случай, если у Корла лихорадка, и он плохо видит. Илна поморщилась, но Темпл не сказал ничего, на что она могла бы возразить.
Ее настроению не было оправдания. Она предположила, что ее раздражает камень, и то, что она не спала всю ночь; но в поведении Темпла было что-то беспокоящее. Казалось, он оценивал ее так же бесстрастно, как она смотрела бы на курицу, готовя ужин.
Илна встала и прошла полфурлонга вправо, так что оказалась в начале оврага,
Темпл обошел ее, держась, справа, чтобы не загораживать ей обзор убежища. Его меч был обнажен, и он отпустил ремень, так что щит свободно лежал в его левой руке. Выражение его лица отражало легкий интерес, как, будто он созерцал привлекательный пейзаж. Карпос стоял рядом с Асионом со стрелой наготове. Обычно это было бессмысленно: люди-кошки реагировали так быстро, что вероятность попадания стрел в них была не больше, чем вероятность того, что солдат-человек будет сбит с ног брошенным тюком сена.
Однако больной или раненый зверь может быть вполне уязвимым. Кроме того, это давало охотнику возможность почувствовать себя полезным. Между рук Асиона поднялся дым; он поднялся и зажёг свой факел, который сделал из веток низкорослого каштана, сломанного ветром год или более, назад.
Илна встретилась взглядом с охотником, но вместо того, чтобы немедленно подать сигнал, начала спускаться в овраг. Она держала перед собой узелковый узор так, чтобы Корл не смог его не увидеть, если он вообще посмотрит на нее. Только когда она преодолела половину расстояния, крикнула: — Хорошо, пора!
Она ожидала, что человек-кошка выскочит из шалаша, когда она заговорит. Действительно, он должен был заметить людей еще раньше, судя по звукам, которые они издавали, если не по их запаху. Слух и обоняние зверей были острее, чем у любого человека. Но в убежище царила тишина.
Асион бросил свой факел в сплетенные ветви. Они находились на солнце несколько дней, достаточно долго, чтобы хорошо высохнуть. Факел отскочил от шалаша, но от соприкосновения брызнули искры, и смолистые иголки вспыхнули. Внутри по-прежнему ничего не происходило.
Илна вышла вперед, на ее лице застыло сердитое недоумение. Она могла споткнуться о кусты на каждом шагу, но не сводила глаз с проема. Ее ноги могли бы сами о себе позаботиться. Умер ли зверь, или Асион ошибся, сказав, что кто-то из стаи здесь остался? Или — и это действительно вызывало беспокойство — человек-кошка обманул их? Он мог оставить куст на месте, во входном проеме, но спрятаться в холмах выше, в ожидании нанести удар сзади, когда люди сосредоточатся на пустом укрытии.
Когда огонь увенчал купол шалаша, куст вылетел из входа. — Он выходит! — крикнула Илна, но для охотников — и Темпла тоже, она была уверена — это было все равно, если бы кто-то сказал ей, что порвалась нить основы. Человек-кошка, пригибаясь, выбрался из укрытия, с рычанием поднялся, и застыл как вкопанный, как и предполагала Илна. Он был в двух двойных шагах от нее.
Какая-то часть сознания Илны, которая
Зверь был самкой. К ее груди прильнул котенок, которому, вероятно, было меньше недели от роду. Стрела Карпоса вошла через правую ключицу зверя; заостренное бронзовое острие вышло под ребрами с левой стороны. Зверь дико подпрыгнул в воздух. Шок разрушил эффект узора, но сейчас это не имело значения. Корл бился, разбрызгивая кровь изо рта на заросли полыни и ракитника. Но он был мертв с того момента, как в него попала стрела.
Карпос спустился по склону оврага с проворством серны. Он перепрыгивал с одного выступа на другой с высоты своего роста, вместо того чтобы скользить и карабкаться, как это сделало бы большинство людей.
Илна холодно улыбнулась: она бы точно поскользнулась и поцарапалась.
— Котенок еще жив, — сказал Темпл.
— Я вижу это, — ответила Илна. Она засунула сотканный образец пряжи в левый рукав. Самка конвульсивно вздрогнула и теперь лежала неподвижно, как проколотый мочевой пузырь. Младенец продолжал сосать грудь, его передние лапы — его руки, они действительно были руками — вцепились в длинные волосы на груди матери.
Илна наклонилась вперед. Горящий шалаш был слишком близко, чтобы чувствовать себя комфортно, но она не собиралась оставаться здесь надолго. Она схватила младенца за лодыжки. Он сердито мяукнул и изогнулся, чтобы укусить ее. Даже такой юный, что его глаза все еще были закрыты, он обладал инстинктами своей породы. Илна не смогла схватить его за голову так, как она сделала бы с цыпленком. Она поднялась, рывком оторвала младенца от матери и размазала его мозги по камню. Затем бросила маленькое тельце, отступила на шаг и вытерла руки песком со дна оврага.
Карпос оттащил тело самки от огня, затем опустился на колени, чтобы одним движением сделать разрез от основания шеи до макушки черепа, а затем назад. Он просунул острие своего ножа в разрез и отделил кожу головы от плоти, натягивая ее
Темпл внимательно смотрел на Илну. Она пристально посмотрела на него и прорычала: — Тебе есть что сказать?
Темпл вложил меч в ножны. — Нет, Илна, — ответил он. — Котенок был слишком мал, чтобы выжить без своей матери.
Карпос отложил скальп и начал вынимать острие своей стрелы. Илна предположила, что ему придется снова оперить ее, но это была самая простая часть изготовления стрелы. Недостатка в птицах, которые могли бы обеспечить их перьями, не было. Так далеко от городов металлическое острие невозможно было заменить, а на прямое, должным образом выдержанное древко стрелы ушло бы больше года.
— Ты думаешь, это имело для меня значение? — сказала она. — Я собираюсь убивать всех зверей, если смогу. Мне все равно, сколько им лет, всем им!
— Люди и Коэрли могут сосуществовать, — заявил Темпл, снова перекидывая свой щит через плечо. Он поднял голову и встретился с ней взглядом.
— Я в это не верю, — ответила Илна, — и в любом случае, мне все равно. Убивать их всех! Темпл ничего не сказал. — Не собираешься ли ты читать мне нотацию? — потребовала она.
— Не сейчас, Илна, — ответил он с дружелюбной улыбкой. — Возможно, в другой раз.