Зеркало надежды
Шрифт:
Вот и сейчас, с рыбалкой, идея была Сима, воплощение – Миха. Удочки – Сима. Плоскодонку нашел Мих.
Сим был повыше, зрение у него было получше, ну и… первым замечал все интересное тоже он. Мих вгляделся туда, куда тыкал грязноватым пальцем Сим.
Сначала мальчишка даже и не понял, что видит.
Звезды?
Так низко? Так много? Непонятно…
А потом…
Темнота, да…
Но это мальчишки на реке и в темноте, а эти…
Степняки и не скрывались.
Сорок тысяч.
Кто может им противостоять?
Аллодийская кавалерия, да, но не ночью ведь? Не в темноте?
А мальчишек просто не увидели.
Степняки расположились как раз неподалеку от той самой Натаньиной заводи с сомами (по преданию некая девица Натаня в ней утопилась, спасаясь то ли от свадьбы с нелюбимым, то ли боясь травить плод, с той поры сомы-то в заводи и появились), и видно их с воды было просто отлично. Мальчишки замерли.
По счастью, Интара была речкой коварной и извилистой, и деревьев по ее берегам было достаточно. Вот и им повезло.
Старая ива склонила ветви аж к воде, под нее-то и заползли мальчишки, считая, один – огни справа от себя, второй – слева…
В среднем, на один костер приходилось десять человек… Мих и Сим сбились, когда закончились пальцы ног, и в ужасе переглянулись. Степняков они узнали сразу. Гортанно-шипящую речь, черные косы, остроконечные шапки, и сейчас…
– Что делать-то, Мих?
– Обратно править. И к старосте бежать.
– Выдерет он нас…
– А коли не поверит, то криком кричать, народ поднимать и уводить. Хоть своих, – Мих шептал, и на круглом лице его была решимость. – Придут твари, младенцев на копья взденут, баб заголят, да и мы… сам знаешь.
Сим кивнул.
Он знал о степняческом обычае не оставлять в живых ни одного ребенка, который поднялся макушкой выше стремени коня. Чтобы не вырастить мстителя.
Можно подумать маленькие дети на это не способны! Ха!
– Услышат нас…
– А мы потихоньку… делай, как я.
Плоскодонка – лодка невысокая. И мальчишки принялись за дело.
Тихо-тихо, только что не зубами отгрызали ветки ивы, обматывали весла рубахами, обмазывались придонным илом, чтобы не сверкнуть в темноте белой кожей… кой – холодно? С них пот лил в четыре ручья!
Лодку забросали ветками, скрадывая очертания, получился этакий плавучий островок, весла обмотали тряпками тоже не просто так, а чтобы плескало тише, сотворили святой ключ, помолились, и поползли. Не вдоль берега, чуть поодаль, медленно…
Повезло еще то, что шли они по течению, а мало ли всякой дряни лесные речки носят? Ой, много… Тут и коряги, и травяные островки, и дохлые твари.
Ребятам и помогать речному течению почти не пришлось, так, чтобы к берегу не пристать, чтобы из лодки не высунуться…
И повезло мальчишкам еще в другом.
Река же…
Степняки ждали нападения с суши, на суше засады ставили, там они бы мигом разведчика заметили. А с реки…
В сознании степняков река угрозой не была. Всадники ведь…
* * *
Староста
Первой подскочила его жена, Натанья, а за ней уж и дети, и родители.
– Что… как?
В дверь молотили, что есть силы. А когда Бурим, вооружившись топором для верности, распахнул ее, два тела упали ему почти в ноги.
Топор вернулся в угол.
– Эт-то что такое?
«Таким» оказались двое мальчишек. Симар и Мих, обоих Бурим отлично знал, только вот не водилось за ними – такого.
Шкоды – были, вредности были, но вот так, среди ночи…
– Бур, да ты погляди, – вступилась жена. – Их же трясет всех…
И верно, мальчишки были полуголыми, грязными, что те шервули, растрепанными, и колотило их так, что за шкирку вздерни – сами мотаться будут.
Видимо, что-то их так напугало, что добежать смогли, а потом и упали. На самом пороге, осознавая, что все, они – дошли. Видел Бурим такое, бывало… только вот вспоминать не хотел. Ни где видел, ни что делал…
Кое-как староста закинул мальцов на лавки и потопал к печке, где с вечера сберегался горшочек молока. Раз уж такое дело…
Теплое молоко помогло. Мальчишки опамятовали.
– Что случилось?
Бурим не был бы старостой, не будь он умным и серьезным мужчиной. И услышав рассказ мальчишек о том, как они порыбачить взялись, а в Натаньиной заводи степняки…
Бурим и заводь знал, и протоку, и…
Повоевал он в молодости. Бывало.
Расспрашивал мальчишек, и понимал, что все верно. Неоткуда им такие подробности знать. Про степняков, про все…
Молчала, прикусив уголок платка, жена, прижались друг к другу дети… наконец, Бурим принял решение.
– Ната, беги по домам. Народ поднимай, кажи, пусть берут, что могут, через час уходить будем. Скотину… эххх! – одна мысль была противна крестьянину, но… – Скотину пусть хоть режут, хоть выгоняют, с собой не потащим, если только кого посмышленее. Будем уходить в Северский лес. Я сейчас к Дорту, а потом к Гаселю. Надо гонцов разослать по соседним деревням, людям знать дать. И в крепость кого послать.
Мальчишки просто на глазах расправляли плечи.
– Дядь Бурим, мы можем… – заговорил Сим.
Бурим только рукой махнул.
– Вы, мальцы, уже сделали, что могли. Всех нас спасли…
Мальчишки переглянулись. Герои ж…
И с небес на землю их спустили только грустные слова старосты.
– Теперь бы мне деревню убедить, да увести всех…
Впрочем, Бурим действительно не зря был старостой.
Ухаровка собиралась быстро и молча, подстегнутая страшным шепотом и обрисованными перспективами. Несколько воинов, в том числе и Бурим, о развлечениях степняков знали не понаслышке. И рассказывали так, что у людей мороз по коже бежал.