Зеркало смерти

Малышева Анна Витальевна

За входной дверью послышалось поскребывание и легкий стук – девочка еще не могла дотянуться до звонка. Елена Юрьевна невольно встала.

– Здравствуй, малышка, – приветливо обратилась она к девочке. – Узнаешь меня?

Оля хмуро на нее взглянула, потом перевела взгляд на пивные бутылки и еще больше помрачнела.

– Алкаш, – сказала она дяде.

– Я тебя! – замахнулся тот, и ребенок мигом сжался, продолжая глядеть на него озлобленными горящими глазами. – Ну, волчонок! Чего сюда приперлась, если

я тебе не нравлюсь!

– Я к тете пришла, не к тебе! – твердо заявила та. – Не лезь!

– Прекратите, – оборвал хозяина следователь. – Деточка, иди сюда.

– Не пойду.

– Почему?

– Ты тоже пьяный.

Тот комично развел руками:

– Разве я пьяный? Только стакан пива выпил…

– Все равно.

– Ты погляди на нее, – уже совсем по-свойски обращался к нему хозяин. – Прямо как жена! При ней не выпей – сразу наедет.

– Оля, – следователь не обращал на него внимания.

– Я пришел, чтобы тебе помочь. Я хочу спросить кое-что о маме. Ты со мной поговоришь?

– Нет, – бросила та, посматривая на незнакомца с некоторым интересом.

– Но мне очень нужно.

– Маму убили.

– Знаю. Я потому и пришел. Ты ведь хочешь, чтобы того, кто это сделал, нашли и наказали?

Девочка на миг задумалась и вдруг горячо ответила:

– Хочу! Надо его тоже убить!

– Ну дает, – хозяин снова налил себе пива. – У нас, крошка, мораторий на смертную казнь.

Оля его не поняла, но посмотрела так выразительно, что Елена Юрьевна даже поежилась. Она видела, сколько в этом ребенке ненависти, и уже представляла, какой будет ее жизнь в этом доме. Если только девочка в нем задержится.

– Я хочу это сделать, – бессовестно врал ребенку следователь. – Наказать этого типа, понимаешь? Мне только нужна твоя помощь. Его сперва нужно найти.

Оля слушала не по-детски серьезно. Ее лицо приобрело застывшее, сосредоточенное выражение.

– Я буду тебе задавать вопросы, а ты отвечай, ладно?

Никакой реакции. Но взгляд девочки явно выражал согласие. Елена Юрьевна притянула к себе ребенка и попыталась усадить на колени, но Оля немедленно слезла. Казалось, ей хотелось быть независимой даже в таких мелочах.

– Помнишь тот вечер, когда мама оставила тебя одну?

– Помню, – мрачно ответила Оля.

– Ты умеешь определять время?

Ребенок не понял вопроса. Произвели небольшой опыт с кухонными часами, и обнаружилось, что Оля еще не понимает, что показывают стрелки. Следователь иного и не ожидал. Он уже не раз имел дело с маленькими свидетелями и убедился – они одновременно и самые старательные, и самые бестолковые…

– Ну ладно. Скажи мне – когда твоя мама ушла и заперла тебя, было уже темно?

Оля с готовностью ответила, что было темно. Мама одевалась и зажгла свет.

– А раньше она уходила из дома так поздно?

– Нет.

– А

что она тебе сказала, когда уходила? Ведь она тебе сказала что-нибудь?

Оля опустила глаза. Ее нижняя губа слегка подрагивала.

– Она сказала – спи.

– А больше ничего?

Девочка помотала головой и тихо заплакала.

– Я не спала, – вытирая слезы обеими руками, сообщила она. – Мне было страшно. Мама тоже боялась…

– Почему? – встрепенулся следователь. – Почему ты так решила?

– Она не хотела идти…

Все переглянулись. Даже хозяин как-то притих и внимательно слушал ребенка.

– Почему ты думаешь, что не хотела? – допытывался следователь. Он отлично понимал, что показания четырехлетнего ребенка нельзя приобщить к делу, но тем не менее опыт научил его не пренебрегать даже такими мелочами. – Почему?

– Она боялась, – Оля продолжала размазывать слезы по щекам. – Говорит – спи, а сама боится.

– Оленька, – следователь присел перед нею на корточки и ласково взял ее мокрые от слез, крохотные руки. – Давай-ка подумаем – может, к вам кто-то вечером приходил? Перед тем как мама ушла?

Оля сипло вздохнула и отрицательно помотала головой:

– А тот дядя, который к вам часто ходил? Я тебе фотографию покажу. Узнаешь его?

Елена Юрьевна подскочила, но не успела вымолвить ни слова. В коридоре послышалось щелканье ключей, а потом – резкий, раздраженный звонок. Дверь была закрыта на задвижку. Хозяин отправился открывать и через мгновение уже вводил в кухню жену. Та вошла, с неприятным изумлением оглядела собравшихся… И вдруг остолбенела.

Елена Юрьевна потеряла дар речи. На пороге стояла Людмила.

Пауза затянулась настолько, что следователь встревожился. Он не понимал, почему эти женщины смотрят друг на друга такими бессмысленными глазами. Оля, ничего не понимавшая, тоже молчала. Даже муж Людмилы, секунду назад бывший таким деятельным, умолк.

– Это – ты? – в конце концов спросила Елена Юрьевна.

– Я, – Людмила тоже ожила. Она сняла сумку с плеча, положила ее на стул и небрежно приласкала девочку. – Ты ела? Почему такая грязная?

– Она гуляла, – пояснил муж. – А эти вот пришли и хотят знать, почему она живет у нас.

– Потому, что я ее тетка, – Людмила с вызовом посмотрела на гостью. – А Татьяна – моя сестра.

Та ничего не сумела ответить. Людмила продолжала хлопотать по хозяйству. Она поставила чайник на огонь, умыла девочку. При этом неторопливо говорила, обращаясь как будто к пустоте, но явно имея в виду визитеров.

– Ну да, мы сестры, и что с того? Разве это запрещено? Оля, сядь, не мешайся под ногами, – она приподняла и легко усадила девочку за стол. – Сейчас разогрею суп.

– А я не буду, – со слезами в голосе возразила та.