Зеркало Триглавы
Шрифт:
Который раз он уже видел эту картину, которая повторялась с завидным постоянством — он, словно наяву, идет по улицам чужого города. Непривычная геометрия построек, режущая глаз мешанина красок, одуряющий шум проезжающих и пролетающих мимо автомобилей, от которого кружится голова, а, самое главное, ощущение раздвоенности не дают прочувствовать притягательность этого мира в полной мере. Точно зная, что он — Сварог, бывший капитан поискового корабля «Пилигрим», диориец чувствовал себя так, будто он всегда жил здесь.
Внезапно глухой гул прокатился под моими ногами. Тонкие извилистые трещины побежали по фигурным плитам пешеходной дорожки. Я (она?) остановился, оглянулся по сторонам и испуганно ахнул. Окружающие меня здания рассыпались на части, словно игрушечные. Монолитные блоки многоэтажек невесомо взлетали в воздух, ударялись друг о друга, раскалываясь на куски поменьше, и с грохотом обрушивались на стоящие внизу машины и разбегающихся в панике обитателей мегаполиса. Почему-то стало невероятно жалко цветущий сад, разбитый у подножия разрушающихся домов. Она (я?) хорошо помнил, какого труда стоило убедить руководство не занимать постройками этот участок города.
Все вокруг затряслось, будто в лихорадке, пока не вспухло отвратительным нарывом и не лопнуло, извергнув наружу отвратительных черных насекомых, сразу же впившихся в его тело. Крик заглушил боль, а, может, её и вовсе не было. Просто крошечные кусочки одежды, кожи и тела исчезали, истаивали на глазах, превращаясь в пустоту, абсолютную и ужасающую. Угасающим сознанием я ещё цеплялся (цеплялась?) за окружающую действительность, но в глубине души понимал, что это бессмысленно, пока полностью не провалился туда, где не было ни пространства, ни времени, где было одно лишь равнодушное леденящее пламя, в котором переплавлялись в новое Нечто мое настоящее, прошлое и будущее…
— Капитан, вам не кажется, что вы слишком увлеклись рассматриванием пирамидки? — голос Велеса выдернул Сварога в реальный мир. Тот крепко потер лицо, отгоняя картины гибнущего города, но сердце частило, как перепуганное. Немудрено, в который раз умирать вот так… И не расскажешь ведь никому. Тут же поднимется паника. Хорошо если закопают, как прошлый раз. Еле-еле этот завал из камней разобрали, пока добрались до неё. А то ведь вообще уничтожить могут опасную вещь. Хоть и боятся.
— Нет, Велес, все нормально. Я просто задумался…
— Да? И о чем же? — биолог уселся рядом, подозрительно разглядывая злосчастный «подарок». Сварог торопливо прикрыл пирамиду рукой. Сияние внутри неё ещё не совсем исчезло, а ведь он сказал диорийцам, что опасности больше нет, и не хотел, чтобы его поймали на вранье. Удивительно, как все сразу поверили тому, что «заряд» в ней был одноразовый и больше
— Как странно исчезают цивилизации… — капитан тяжело вздохнул. — Одни тихо угасают, как наша, из-за истощения планетных ресурсов, другие погибают в различных катаклизмах, вспыхнув ярко, как сверхновая звезда.
— Откуда вы знаете, капитан, как это бывает?
— Теоретически, только теоретически…
— Сколько мы исследовали планет, — возразил биолог, — и ни одна не была пригодна для заселения. Возможно ли появление разумной жизни там, где нет подходящих условий для её развития? Я говорю о белковой форме жизни.
— Ну, ты же сам знаешь, что жизнь может возникнуть на любой основе. Что там у нас — выбор большой…
— Но возникновение разума всегда случайность.
— Не бОльшая, чем все остальное. Нам ведь повезло с этой планетой, правда? Почему бы не предположить, что рано или поздно мы найдем здесь разумных обитателей.
— Лучше поздно, — парировал Велес, — неизвестно, как они к нам отнесутся.
— Ну, это ты зря. Разумный — значит, думающий, и в первую очередь о собственной безопасности. К чему раздоры?
— Вот-вот, и я об этом. Хорошо, когда нет никого, кто мог бы посягать на твой мир.
— А мы ведь не «посягаем», как ты говоришь.
— Это потому что нас слишком мало, а кто знает, как бы мы себя повели, если бы сели на обитаемую планету всем экипажем и обнаружили здесь аборигенов, когда бы стоял вопрос "Они или мы?"
— Ну, это ты загнул…
— Капитан, мы живем здесь спокойно, потому что нам нечего и не с кем делить, и то раскол уже чувствуется.
— Раскол? Ты о Кащее?
— А о ком же ещё?
— Не переживай, он один.
— Пока. Пока один…
Капитан нахмурился:
— А что, я чего-то не знаю? Что-то случилось?
— Нет, но общее настроение…
Сварог встал, переставил пирамидку на полочку. "Настроение… Знал бы кто, какое настроение у меня… Вопросы, одни только вопросы, и никакого мало-мальски стоящего ответа. Даже намека на него…"
— Велес, что ты хочешь от меня? — Тот неопределенно пожал плечами. — Запереть механика в его доме, запретить ходить в лес, то есть посадить под стражу? А кто его сторожить будет, а? Ты?
— Нет, у меня своих дел полно, гораздо более интересных.
— У меня тоже. И у Перуна, и у Стрибога… Кстати, ты ничуть не волнуешься за него, хотя он давно живет отдельно.
— Капитан, это совсем другое. Видели бы вы, как Кащей смотрит на вас. Он отслеживает каждое ваше движение, надеясь, что ТОТ, кто сидит внутри вас, — Велес понизил голос до громкого шепота, — невольно выдаст себя.
Глядя сверху вниз на трагедийно перекошенную физиономию биолога, Сварог расхохотался, смахнул слезы, выступившие на его глазах от раскатистого смеха: