Зеркало Вельзевула
Шрифт:
Уверившись, что поступает правильно, Надежда понеслась на работу. Ее ждали две интеллигентные старушки, которые не стали выговаривать за опоздание.
Следующая среда началась с радостного звонка Лиды. Ее дочка ночью родила девочку, как и ожидали. Роды прошли хорошо, мама и ребенок чувствуют себя прекрасно. Так что есть надежда, что через несколько дней выпишут. И зятю начальство там, на полигоне, пошло навстречу и разрешило прилететь домой дней на десять.
Надежда поздравила счастливую бабушку и засобиралась на работу,
Сегодня отчего-то было очень много звонков, Надежда едва не охрипла, отвечая по телефону. Потом пришла до того старая бабуля, что было непонятно, как она вообще дошла. Надежда приготовилась к худшему, но бабуля оказалась не в маразме, а совсем наоборот. Она принесла заявление, составленное правильно и без ошибок. Речь ее тоже была гладкой и живой.
Оказалось, бабуле уже за девяносто, о чем она сообщила скромно – чем там гордиться-то. Выглядела прилично – волосы тщательно завиты, и яркий шелковый шарфик на шее.
Она попросила стакан воды, и Надежда напоила бабулю чаем, хотя Лида строго-настрого наказывала ей этого не делать – повадятся, потом и не выгонишь, замучают разговорами.
Выпроводив симпатичную бабулю, Надежда решила, что пора ей передохнуть. Нужно обязательно перехватить того типа, что был тогда с Леной, а может, и сама Лена придет. Всю неделю Ленина косметичка валялась в прихожей на полочке под зеркалом и являлась Надежде живым укором.
Она вошла в знакомый ресторан и огляделась. Точнее, прислушалась. Ну, так и есть, на весь зал разносится знакомое ржание. Вон он сидит, этот коварный тип отвратительной наружности, как выражался незабвенный почтальон Печкин.
По инерции Надежда сделала шаг в ту сторону, но замерла на полдороге. Потому что спутница болтливого типа была явно не та. Не Лена и не предыдущая девица. Похожа на них чем-то неуловимо, но не та. Эта была подстрижена покороче и выкрашена перьями. И платье в крупных цветах.
На этот раз Надежде предложили столик довольно далеко от интересующей ее парочки. Пришлось надеть очки.
Очки Надежда Николаевна носить не любила, но была у нее небольшая близорукость, так что вдаль она видела не очень хорошо. В данном же случае требовалось рассмотреть все внимательно. Возможно, Лена до неузнаваемости изменила себя за неделю. Бывают такие случаи. Встретит женщина своего единственного мужчину – и меняется буквально на глазах.
Но нынешний случай явно не тот, поняла Надежда. Девица вовсе не Лена, а другая. То есть уже третья.
Подошла официантка, и Надежда Николаевна отвлеклась на заказ. На этот раз суп был томатный, с сыром и маслинами, а на второе – тоже рыба, но другая. Гарнир официантка уже не предлагала, но упорно соблазняла десертом. Скрепя сердце Надежда согласилась на лимонный торт.
Тип за столиком сидел далеко, но болтал так громко, что Надежда прекрасно его слышала. Насчет работы он уже все своей собеседнице рассказал и перешел к карточным
«Неужели ему самому не надоедает нудить одно и то же? – думала Надежда. – Странный какой-то тип. Может, у него с головой проблемы? Нет, правильно Ленка его бросила. Хоть и настроена была очень решительно, но, видно, не выдержала. Да и какая нормальная женщина такое выдержит?»
Тип снова оглушительно заржал, смеясь своей шутке. Надежда только вздохнула.
Копаясь в своей сумке, чтобы отыскать карточку и чаевые, она наткнулась на Ленину косметичку. Вот что с ней делать? Нужно было оставить ее в туалете. Ну, пропала бы, да и бог с ней. А может, Лена спохватилась и прибегала в ресторан, искала косметичку, а от нее просто отмахнулись.
Нехорошо получается, в жизни Надежда чужого не брала, а теперь выходит, что прихватила. И теперь к этому типу не подойдешь. Раз Ленка его бросила, он и знать не знает, как ее найти. А если и знает, то назло не скажет. Ладно, будем действовать другими методами.
Выходя из ресторана, Надежда оглянулась и заметила на лице спутницы громко ржущего типа тщательно скрываемую скуку.
Так, с этой тоже ему ничего не обломится, с вполне объяснимым злорадством подумала Надежда.
Вернувшись домой, Надежда Николаевна первым делом набрала номер Милки Родионовой.
Как известно, знающие люди делятся на две основные категории: на тех, кто знает все о чем-то одном, и тех, кто знает обо всем понемногу. Первых называют узкими специалистами, вторых – эрудитами. Милка Родионова являлась живым нарушением этого закона природы: она знала все обо всем. Точнее – обо всех. Обо всех своих бывших и настоящих сослуживцах, обо всех, с кем училась в институте и даже в школе. Надежда подозревала, что Милка знала даже о тех, с кем ей пришлось ходить в один детский сад.
Даже если ее разбудить посреди ночи, Милка, не задумываясь, ответила бы, у кого из ее давних знакомых сколько детей, кто на ком женат, у кого есть собака или кошка, у кого с кем был роман в позапрошлом году и чем этот роман завершился.
Благодаря такому специфическому устройству памяти Милка Родионова была бесценным источником информации. Правда, у этой медали была и обратная сторона: Милка была до крайности разговорчива, прямо скажем – болтлива, и если уж она начинала говорить, остановить ее было почти невозможно.
Надежда с Милкой долгое время работали в одном отделе, Милка была секретаршей начальника. Потом уволилась, потому что ее бросил муж. Через два года муж вернулся обратно, но Милка уже нашла другую работу, а тут как раз институт начал разваливаться, так что возвращаться не имело смысла.
В свое время Надежда помогла Милке избавиться от серьезных криминальных неприятностей, и с тех пор Милка очень ее уважала. Связи они никогда не теряли, перезванивались довольно часто, так что сейчас Милка ничуть не удивилась звонку.