Зеркало вод

Гренье Роже

— Кажется, мы уже знакомы, — улыбнулась Мишель. — Причем очень давно, еще со времен работы в рекламном агентстве.

— А вы-то как познакомились? — спросил Пьер.

— Мишель делала рисунки на конвертах для пластинок.

— Я и не знал, что ты увлекаешься музыкой.

— В самом деле, когда-то мы называли друг друга на «ты». И ты не знал, что я увлекаюсь музыкой? Слышишь, Морис?

Когда подали кофр, Мишель стала тихонько напевать песню Малера «В полночь», и толстяк Ледрю подхватил мелодию. Песня, видимо, была им хорошо знакома, и оба испытывали удовольствие от этого пения дуэтом, которое время от времени прерывалось восторженными возгласами. «До чего же противны

иногда эти меломаны. Просто голову потеряли от счастья! — подумал Пьер. — Впрочем, что это со мной?» Слушая их пение и реплики, которыми они обменивались, он подумал, что эту парочку, судя по всему, связывают более чем дружеские отношения. Видимо, Ледрю сменил Поля Визера. Хорошо хоть он не завел разговор о Болонье! Он вообще-то не отличался сообразительностью, но на этот раз не сплоховал.

Два месяца спустя, проходя мимо «Двух Маго», Пьер увидел сидящих на террасе Мишель и Поля Визера. Он хотел сделать вид, будто не заметил их, но Мишель окликнула его. Пришлось остановиться и изобразить удивление.

— Ну как дела? Вы так и не виделись после Болоньи? — спросила она.

— Да, ведь ты хотел встретиться с ней в Париже и подыскать ей работу, — подхватил Визер.

— Не удалось.

Они просидели в «Двух Маго» весь вечер. И вдруг ни с того ни с сего Пьер Буржуа спросил:

— Ты помнишь Гувьона?

— Конечно.

— Он умер.

— Подумать только….

А в следующий раз он встретил ее с Ледрю в Доме радио. Они искали студию «Музыкальная Франция», чтобы записать какой-то текст на пленку.

С тех пор он виделся с ней почти каждый день — то в какой-нибудь редакции, то на литературном вечере, то в кинотеатре на левом берегу Сены. Она была либо с Визером, либо с Ледрю, а иногда одна. Фортуна так и не, улыбнулась ей. Она по-прежнему рисовала для детских журналов. Когда Пьер встречал ее одну, она охотно болтала с ним о своих знакомых — как об одном, так и о другом, не касаясь, однако, отношений, которые связывали ее с ними. «Да и к чему, собственно, объяснять что-либо?» — спрашивал себя Пьер. Зато из ее рассказов он узнал, что у издателя дела идут из рук вон плохо. Ледрю тоже выбивался из сил, работая ночи напролет над грошовыми статейками, за которые к тому же с трудом выбивал гонорар.

— Вам надо чаще встречаться, — говорила она. — Он тебя очень любит. Не знал? Ты мог бы ему помочь.

Но каждый раз, когда они виделись, этот бедняга Ледрю, запыхавшись, мчался куда-то в надежде получить заказ на радио, пустяковую статейку в редакции, какую-нибудь работу на студии грамзаписи или, наконец, просто материал для перепечатки. Только рядом с Мишель он, казалось, обретал покой и, как прежде, принимался напевать вместе с ней какую-нибудь замысловатую мелодию.

Перед самой пасхой, собираясь в горы на отдых, Пьер забежал в редакцию одного женского журнала, чтобы сдать написанную им к празднику пасхальную сказку, и встретил там Мишель. Она пыталась пристроить в журнал свои рисунки.

— Еду в горы кататься на лыжах, — сообщил он ей.

— Далеко?

— В Савойю. — Он назвал горный курорт.

— Конечно, знаю, я частенько бываю там.

— С друзьями?

— Там есть прекрасный отель — «Л’Адре». Очень рекомендую. Правда, он совсем маленький, но прелесть.

— Да нет, я к знакомым, у них свой домик. Ты не собираешься туда случайно? Сейчас самый разгар сезона.

— Вряд ли.

Отдыхая в горах, Пьер спросил своих знакомых, не знают ли они Мишель Н., которая обычно останавливается в отеле «Л’Адре». «Ну конечно, это та самая блондинка, что всегда бывает здесь с депутатом от правительственного большинства. Ее тут знают все. Они приезжают

каждый год». Депутат входил в число знаменитостей, которыми очень гордился курортный городок.

— Депутат от большинства… забавно, — тихо сказал Пьер. — Очень жаль, что их здесь нет. Хотел бы я взглянуть на них.

— Но ты же знаешь, сейчас идет парламентская сессия. Они приедут позже.

Возвратившись в Париж, он при встрече с Мишель постарался быть немногословным:

— Погода была дивная. Почти весна. Каждый раз, когда я проезжал мимо «Л’Адре», вспоминал тебя.

— Благодарю. По правде говоря, лыжи меня не очень интересуют. Но я люблю этот городок, отдыхать там чудесно.

— Все зависит от того с кем.

— Да.

Теперь, встречая Мишель то с Ледрю, то с Визером, Пьер поневоле вспоминал и о депутате.

Вскоре Поль Визер вылетел в трубу. И от него ушла жена. Вернувшись в Париж, он занял место главного редактора в одном из литературных издательств. Пьер подумал, что эти события должны как-то отразиться на судьбе Мишель: теперь Визер может жениться на ней. Но этого не случилось.

«В конце концов, — рассуждал он, — каждый стремится к тому, чтобы различные стороны его жизни не соприкасались одна с другой. У одних это работа и личная жизнь. У других — разные этапы в личной жизни; эти обычно ведут сложную игру, однако не всем это удается. Что же касается Мишель, то она виртуозно выходит из всех сложных ситуаций. Я по чистой случайности знаю всех трех ее поклонников, однако сами они даже не подозревают о существовании друг друга».

Пьеру казалось, что он наблюдает из мансарды за окнами дома напротив и видит, как Мишель появляется то в одной, то в другой, то в третьей комнате, которые между собой не сообщаются. Его давнее знакомство с Визером и поездка на горный курорт, куда Мишель ездит отдыхать со своим депутатом, — просто цепь случайных совпадений. Только благодаря этой случайности и обнаружилась причастность к судьбе Мишель всех троих мужчин, считавших, что они в полной безопасности. Однако Пьер умел держать язык за зубами. Эта ситуация забавляла его, но он не позволил себе ни одного неосторожного слова, которое могло бы повредить Мишель. И он вовсе не собирался воспользоваться случаем, чтобы установить более тесные отношения с ней. При встрече с Мишель он даже не пытался намекнуть на то, что было известно лишь им двоим, и только в глазах его вспыхивали веселые искорки — эта женщина удивляла и восхищала его.

— О чем ты думаешь? — спрашивала она в таких случаях.

— Так, ни о чем.

Прошло несколько месяцев, как он не видел Мишель. Встречи с ней походили на лотерею: никогда не угадаешь, с кем из своих друзей (депутат, любитель горнолыжного спорта, не в счет) она будет в следующий раз. Наконец Пьер наткнулся на Ледрю. Бедняге столько приходилось бегать по городу — из редакции газеты на радио, оттуда на студию звукозаписи и снова в редакцию, — что не встретить его было трудно. Париж огромен, но изо дня в день жители его движутся почти по одному и тому же маршруту, и знакомых на улице здесь можно встретить так же часто, как в деревне.

— Как Мишель? — спросил Пьер.

— Ты что, не знаешь? Она решила порвать со мной и вышла замуж за хирурга, который возглавляет клинику в Эфиопии. Она уехала с ним. Когда я видел ее в последний раз, то так и не понял, кто передо мной — принцесса вавилонская или жена доктора Швейцера.

— Как же ты это пережил?..

— Сначала это меня задело. Но потом я понял, что она ничтожество. Ну какой из нее художник? Совершеннейшая бездарность! И потом, у меня и без того хватает забот. Не знаю, смог бы я выпутаться когда-нибудь из этой истории?