Зеркало времён. Сборник рассказов
Шрифт:
– Злата, почему сама не схоронишь клад свой?
– Так я бы так и сделала, а вот тебя увидела и поняла, что есть Господь на свете, ты мне и поможешь. Аль откажешь?
– Что ты, золотая моя девочка, разве ж я могу? А ты? Ты-то что делать будешь?
– Я, Матвей, за этапом пойду, к мужу пойду. Детей она родне пристроила и благословение получила.
– Злата! Так сгинете же там оба.
– Ну, сгинем и сгинем, хоть повидаемся на прощанье, – весело подмигнула мне Злата и заливисто засмеялась. –
– В столицу собираюсь, вот скакуна выберу – и отправлюсь.
На том мы и порешили. Под покровом ночи передала мне Злата свой клад, а я его по дороге в Санкт-Петербург припрятал.
Не один год ждал я в столице Злату. А потом как-то враз понял, что не придёт она. Сгинула. Вот тогда и стоял я у невидимой черты, как жить без надежды не знал и не умел. Грело мне душу, что хоть и не моя Злата, а жива она, воздухом с ней одним дышу, понимаешь ли? Ну а как веру потерял, решил клад достать, маленько себе взять, а остальное надобно было раздать. Надеялся родню Златы поискать, а не нашёл бы – так в храм бы снёс.
Перед самым Рождеством отправился я с дружком на Тамбовщину. Мы с ним всё кумекали, как бы быстрее добраться: мотор, тогда так первые автомобили называли, хорош был в городе, а Николаевская железная дорога шла только до Москвы. Поэтому решили по старинке на гужевых повозках добираться. Приятель мой всё хохотал, мол, тебе, Матвей, может, конку до Тамбова подать. Конкой, слышь, трамваи конные называли, электрических, как сейчас, ещё мало было. Так мы и тронулись, помолясь. Лиха в дороге не знали, да и погода не подвела.
Клад, замурованный в стену старой церквушки, достали в целости и сохранности. Перенесли на коней и тихонько в обратную сторону отправились. Вот тут-то судьба-лиходейка нас и поджидала. По дороге напал на нас путник, не приметный с виду. Поначалу дорогу спросил, вроде как заплутал. Да вдруг на меня с ножом кинулся, плечо оцарапал, не сильно. Ванька – на него и кубарем покатились. Когда я подбежал и вытащил приятеля из-под обмякшего, тяжёлого тела разбойника, всё было кончено. Вражину этого Ванька его же ножом заколол, только и сам он недолго прожил, ранен был. Успел мне сказать только:
– Уходи, Матвей, видать, скоро здесь вся банда будет.
– Эх, Ванька, Ванька, зря мы спешились, надо было до Ардатовского уезда скакать, а там уж и повозку нанять. Не послушал меня, друг горемычный.
Я прикрыл ему веки. Глянул по сторонам. Дорога проходила возле леса. Кабы мог, прикопал бы тело друга, но пришлось бросить. Вскочил на коня с притороченным богатством и ну во всю прыть. А потом извозчика нанял.
Уже
Под такие размышления добрался до Московской губернии. Дальше решил поехать на поезде. Шла война на Карпатах, и пассажиров тщательно досматривали, поэтому клад стоило снова спрятать – зато будет уже поближе.
В деревне Бутаково остановился я на постой у древней старухи. Заплатил ей хорошо и предупредил, что у печи подоле посижу, спину погрею. Накануне купил большой глиняный горшок, накопал глины. Дождался, когда моя хозяйка заснёт, занавесочки плотно сдвинул и приступил к намеченному. Аккуратно уложил в горшок изящные кофейные подносы из серебра, иконы чудотворные, ну, прочее. Сверху крышку глиняную приладил, обмазал приготовленной глиняной кашицей все щели, да и обжёг на огне.
Во дворе у бабки колодец добротный, туда и опустил свой клад. Такие дела, Лариса. Дом тот на отшибе, вряд ли кто меня видел. Может, маму твою навестим, и айда в Бутаково?
– Смешной ты, Матвей. Давно твой клад нашли. А если не нашли, то деревни такой уже нет, что там вместо неё построили – никому неизвестно.
– Как же, красавица, неизвестно? Знамо, надо в компьютер ваш посмотреть, как давеча Алексей делал. Поглядишь? А я сегодня курить не буду, лады? Нам тепереча надо твоё здоровье беречь для кладоискательства.
Глава 5. Жить чужую жизнь
Бутылка водки, распитая отчимом на двоих с соседкой, не способствовала адекватному разговору. Она же – причина того, что я вынуждена уйти из квартиры матери. Захлопнув дверь и стоя на лестничном пролёте, я ещё какое-то время слышала грязные ругательства в свой адрес:
– Нет, Зинка, ты видела? – орал пьяный отчим. – Приехала курва после того, как я её мать на свои деньги похоронил. Ни копейки на похороны не отправила. Это родной-то матери! Трубку не брала, смс-ки не читала. А теперь захочет квартиру у меня отобрать. Нет, мало я бил её в детстве.
Соседка Зинка что-то бормотала в ответ, но я уже не слушала, нужно было где-то присесть и обдумать новые обстоятельства.
На улице накрапывал дождь. Серый, тоскливый день тихо плакал, взрываясь громкими всхлипами ветра. Очередной порыв сорвал с моей головы платок, который я машинально повязала, узнав о смерти матери. Сейчас бы завернуться в одеяло и лежать, лежать до тех пор, пока дождь не кончится. И, может быть, когда прояснится вокруг, прояснилось бы и у меня в голове.
Конец ознакомительного фрагмента.