Зеркало за стеклом
Шрифт:
Снова подкатился Щуп, на сей раз оживлённо жестикулируя.
— Таки вот, что я тебе скажу, милая барышня. Ещё одна такая шутка без предупреждения, и моё бедное сердце прекратит думать за варианты продолжения существования!
— Дааа… Здорово ты их. — Восхищённо протянул рядом детский голосок.
— Чего они такие счастливые? — Буркнула я, недовольная тем, что мальчишка, похоже, напрочь проигнорировал то, что я говорила про Йена, и тем, что одна из всех не вижу в словах трактирщика ничего смешного. — У вас тут что, какая-то секта самоубийц, которые спят и видят, как
— Нет, что ты! Если кто-то из нас попадётся настоящей Длани, спастись поможет только чудо. Но в таком захолустном городишке, Дланям делать нечего.
— Низшие слои общества, с которыми, я извиняюсь, барышня сейчас изволит общаться, — снова влез вездесущий Щуп, — с оказией не избегут установленного наказания. Но специально по наши бедные души таки никто из столицы не двинется!
— Тогда я совсем запуталась.
— Ойц? — Недоверчиво заломил бровь представитель вышеупомянутых слоёв. — Таки откуда ви к нам пожаловали, чудесная девица? Праздник Коронации есть событие огромного масштаба. Нельзя вот так просто не знать о нём. Или что, где-то существует такое место, за которое можно сказать, что его жители спят на деревьях, кушают шишки и таки полагают себя царями мира?
— Не знаю, — я беззаботно пожала плечами, игнорируя шпильку в свой адрес.
Щуп подозрительно прищурил на меня попеременно оба глаза, но актёрской практики мне уже было не занимать, поэтому я только наивно похлопала в ответ ресницами.
— Кхм. Ну ладно. Я и подзабыл как-то, что передо мной таки травница. Ладно. О чём я…
— Я сам ей всё расскажу. — Перебил его мальчишка. — А ты, Щуп, напомни ребятам, что они хотели пойти поискать того одноглазого козла. Я из-за него до завтра не смогу ущипнуть толстого.
— Давай выйдем на улицу, что-то свежего воздуха захотелось. — Попросила я, когда недовольный Щуп засеменил к одному из столов.
— Не вопрос!
Из всех присутствующих взглядом нас проводил только кабатчик. Может, и он бы не обратил внимания, но сработал условный рефлекс всех держателей подобных заведений — следить за перемещением посетителей. А может, ему лично хотелось убедиться, что я ухожу и больше не буду смущать впечатлительные незаконопослушные умы шокирующими заявлениями.
Мы вышли на улицу, где — о счастье! — наконец-то поубавилось народу. Я открыла рот, чтобы задать мучивший меня вопрос, но Кин тут же затрещал, глядя на меня сияющими от любопытства глазами и, похоже, не особенно вслушиваясь в ответы.
— Ты правда видела Длань? В чёрно-белом костюме и с тем оружием, которое есть только у них?
— Да. Да. Не знаю.
— Ух ты! Так здорово! Интересно, а она была похожа на настоящую?
— Так она же вроде и…
— Актёры каждый год разные, и костюмы тоже разные. Вот бы узнать, как на самом деле выглядит личная охрана самого Правителя! А ты где её видела? Актёры обычно не показываются никому до представления.
— Подожди, ты же сам…
— Ууу, ждать ещё целый день! Надеюсь, в этот раз тоже будут фейерверки. И золотые монетки. Главное заметить, кто их поймает, а дальше всё
— Почему ты воруешь? — Кажется, мой внезапный вопрос сильно удивил и задел Кина. Ну, хоть слушать начал, и на том спасибо.
— А что мне ещё делать? — огрызнулся он. — Дома у меня нет, платить за работу двенадцатилетнему никто не будет, а есть каждый день хочется. В нашей общине ты или приносишь в общий котёл, или ты не в нашей общине, так что вали из города, пока не накостыляли. Крисятничества нигде не любят. И пришлых нам не надо. Это наш город. Так что если тот бугай со шрамом до сих пор не сообразил, что к чему, ребята его найдут и так отметелят, что придётся уроду взаправду на костылях переваливаться.
Он говорил, глядя куда-то перед собой, а я смотрела на детское лицо и думала о том, что забыла испугаться. Этот мальчишка ведь мог пырнуть меня ножом там, в толпе, в самом начале всей этой круговерти. У него ведь наверняка был нож. Не пальцем же дыру в моей котомке проковырял.
У меня в селе не было детей-воров. Таскатели яблок не в счёт, кто из нас в детстве не лазал на соседскую яблоню или черёмуху? Там же по каким-то неписаным законам природы всегда вкуснее, чем в своём огороде. Перспектива наказания крапивой добавляла азарта, а его факт воспринимался, как сама собой разумеющаяся плата за нерасторопность. Очевидно, у Кина детство закончилось, даже не успев толком начаться. А вздумай его кто-то отхлестать крапивой, вероятно, тут же получил бы железо под ребро.
— Кин — это полное имя? — спросила я, чтобы заполнить паузу, наступившую после его слов.
— Нет, это меня мамка так ласково звала. Потом все привыкли. А вообще я Кинроу. — Он вдруг смутился. — Чем-то высокородным отдаёт, да? Знаю, но мамка так назвала, никуда не денешься. Зато Кин звучит нормально. Скоро я дорасту до прозвища, так что вообще не буду зваться по имени.
— Хочешь, чтобы тебя все называли каким-то непонятным словом? — Не имея собственного имени, я иногда поражалась тому, с какими наборами букв приходится жить некоторым людям.
— Не-а, очень даже понятным. — Мальчишка расплылся в гордой улыбке. — Я себе уже придумал. Я же карманник. Мы называем такую работу «пощипать толстого». Так что меня будут звать Щипец.
Несколько минут мы попрепирались, обсуждая достоинства и недостатки такого прозвища. Аргументы Кина, в основном, сводились к тому, что название идеально отражает род деятельности. Мои — к тому, что звучит стрёмно и вообще похоже на Щупа, а это очень спорный пример для подражания. Впрочем, как и любой другой из кинова окружения.
За разговорами мы неторопливо брели по улице. Толпа схлынула. Солнце устало навалилось на линию горизонта. В какой-то момент я отвлеклась на проходящую мимо женщину. Её сопровождали два дюжих мордоворота с дубинами. Не иначе богатая купчиха с круглосуточной охраной. За спиной послышалась какая-то возня. Я оглянулась. Торговец яблоками с ворчанием подбирал с земли несколько единиц раскатившегося товара. Кин, не проявляя никакого любопытства, шагал рядом. Когда мы завернули за угол, малой дёрнул меня за рукав и протянул большое красное яблоко.