Зеркало

Брусков Валерий Петрович

«— А может, он весь такой из себя лишь потому, что тебя нельзя было сразу взять в охапку — и в спальню?..»

— Возможно и такое… Он — житель своего мира, и живёт по его правилам. Но то, что я для него недоступна, может что-то изменить в его душе, и в его отношении ко мне. Мне кажется, я привлекаю его своим контрастом, своей самостью, резко отличающейся от всего того, что они привык, и, похоже, уже устал видеть у себя… Я на то надеюсь, и я на это работаю. Даже там, у него. Ты же знаешь, подруга, я это умею. Не навязывая, а намекая… Пусть всё это всего лишь игра, которая может

завтра закончиться обоюдным проигрышем, но мы после неё оба будем уже другими…

«— Мазохизм — в генезисе своего садизма… Не надорвись сама, подружка, и не взорви его… Зазря не взорви… А если во утешение просто найти себе здесь банального и ненасытного любовника, который высосет тебя до донышка и последней капельки, чтобы забыла и забылась?..»

— Да нет в нашем мире таких! И дна во мне — тоже нет! Ты же знаешь это не хуже меня, подруга! И даже там, на самом сухом гипотетическом дне, уже всё равно будет ОН! Ну не хочу я быть с кем попало просто старинной брачной традицией, и природным сырьём для продолжения своего и чужого рода! Не хочу! Мало мне этого!

Она опять — с головы до ног — оценивающе окинула взглядом своё ню в зеркале.

— Как я тебя ненавижу! — сказала она почти искренно. — И с каждым днём — всё больше!

«— Это нормально, подружка. Ненависть к себе чередуется с безумной любовью к кому-то, чтобы однажды слиться в одно целое…»

— Стану гермафродитом?.. — поморщилась Марианна. — Слепившись с тобой, что ли? Однополым биномом?..

«— Ну, почему такая кособокость, дорогуша? Можно ведь и Янусом. С одной стороны — оптимизм, а с другой — пессимизм. И вертись на месте перед Жизнью для разнообразия…»

— Вот с этого и начинается сумасшествие… Что-то тебя заносит, подруга… Или меня?.. — Марианна бросила на себя в зеркале прощальный, почти равнодушный взгляд, и погасила в прихожей свет.

«— Интересно, кто из вас кому — больший подарок? Ты — ему, моё первичное ego, или он — тебе?..»

— А это что, для тебя так важно, моя вторичная?..

«— Любопытно…»

— Оба!

Глава № 4

…Солий удобно сидел по ту сторону мира в глубоком шезлонге, но поза у него была напряжённой.

— Ты там, у себя, хорошо устроился, — с завистью сказала Марианна. — А у меня тут, видишь, какой жёсткий насест? Мягче есть только кровать и диван, которые мне сюда одной не затащить.

Она поёрзала на своей табуретка.

— А подушку-подружку под себя класть жалко.

— Я с удовольствием поменялся бы с тобой не только мебелью, но и нашими мирами, если бы это было возможно, — почти виновато сказал Солий. — Но меня радует уже то, что мы синхронно проделали одну и ту же операцию. Не сговариваясь. Не раньше, и не позже…

— Опять мысли прочитались дуэтом?

— Уже в который раз! Это и радует, и удивляет. Как ты провела последние дни, моя прелесть?..

— Мне на работе фактически насильно дали месячный отпуск, — печально сказала Марианна. — Моральное поддержание без сохранения материального содержания. Сказали, что я сейчас больше похожа на ученика брадобрея, чем на классного женского парикмахера… Клиентура жалуется на мою

почти полную отстранённость.

— А ты?..

— Я всем невнятно объяснила, что это просто хронически затянувшийся до середины июля поствесенний авитаминоз. Не могла же я им даже по секрету шепнуть в их любопытствующие уши, что у меня дома есть говорящее свет мой зеркальце эталонного мужского пола, к которому я раз в несколько дней бегаю на свидания. К себе домой… И ещё, что от такой же затяжной жизненной неопределённости идёт перманентная раскачка моего Бытия без его чёткой фиксации… Замысловато звучит, правда? Но — в самую точную точку обстоятельств…

— Я, конечно же, отпетый мерзавец… — Солий будто сразу слегка постарел лицом. — Последний мерзавец, и с первого же мгновения! Средоточие эгоизма и эгоцентризма! Случайно пришёл туда, не знаю, куда, краем глаза увидел, влюбился, и захотел того, не знаю, чего! Обладатель желания лучшего, совершенно не считающийся с возможностями его реализации!

— Это не обвинительный тебе, а больше — оправдательный приговор нам… — грустно улыбнулась Марианна. — Я бы и сама в подобной ситуации, скорее всего, повела себя так же… Это Стихия, которая управляет нами, не щадя никого и ничего…

И обо всём на миг забыв, Как происходит это с каждым, Ты обмираешь, Лик Судьбы В чужом лице узнав однажды…

…Или ещё:

В твоих глазах ищу Вселенную, Свою Судьбу — в чертах лица, И называю Иппокреною Большую лужу у крыльца…

Есть и другие метафоры. В том же пространном духе. Наткнулась недавно на сборник миниатюр. Там полно всего такого про других, что годится и для нас…

— Твои оправдания — слабое утешение… — нахмурился Солий. — Для меня, якобы сильного, и, вроде бы, именно поэтому — более ответственного… Что ты делаешь в вынужденном отпуске, моя красавица? В паузах между нашими желанными свиданиями?..

— Стараюсь поменьше бывать у себя дома, рядом с нашим зеркалом-видеотелефоном… Мой дом превратился в слишком тесную клетку для моей, ставшей почти вселенской, души. Я в нём хожу загнанными кругами перед закрытым окном в твой мир, они становятся всё короче, и я, в конце концов, застреваю у себя в прихожей. Как в святилище идолопоклонника… Чтобы окончательно на этом не зациклится, гуляю по городу и парку, это меня отвлекает от мрачного.

— А я сейчас лихорадочно ищу возможности преодолеть существующую между нами преграду. Нет пока чёткого понимания, как это можно сделать, но оно неизбежно придёт! Я вышел на тропу войны с Мирозданием, и я с неё уже не сверну! Ни при каких обстоятельствах!

— На войне можно и погибнуть… Даже в тылу…

— Тыл должен быть надёжной опорой, хорошая моя… Хотя бы иллюзорной… Чтобы быть отважнее на фронте… Подари мне Силу, а не слабость…

— А где сейчас фронт, и где тыл? В чьей душе — что?..