Зеркальщик. Счастье из осколков
Шрифт:
В качестве точки выхода Всеволод наметил блестящий изрезанный коньками небольшой прудик, который располагался недалеко от трактира. Привычно закрыв себя от любопытных взоров, дабы не пугать резвящихся на пруду детей, Зеркальщик сошёл с пруда, добрался до дороги, после чего развеял отводящее взгляд заклинание.
– Касатик, подай на пропитание, - задребезжала какая-то грязная пропитая тётка, протягивая трясущуюся руку, - подай, Христа ради.
Дознаватель молча сунул тётке грош и огляделся по сторонам, выискивая городового. Обычно стражей порядка было видно издалека, а ежели
«Что за чёрт, - выругался Всеволод Алёнович, - куда они делись?!»
– Касатик, подай ишшо, - не отставала тётка, - у меня детки малые от голода плачут. В доме с утра ни краюшки, ни полешка, печь затопить и то нечем.
Из-за угла показался богатырского сложения городовой, и нищенка, приглушённо ойкнув, поспешила испариться.
– Что же Вы, любезнейший, - громко, привлекая внимание городового, начал Всеволод, - за порядком не смотрите! Почтенным людям и пройти нельзя, одолели побирушки, а Вам и дела нет!
Городовой окинул внимательным взглядом дерзнувшего упрекать мужчину, разом оценил стоимость шубы, общую представительность облика и, почтительно выпрямившись во фрунт, рявкнул:
– Виноват, Ваша милость!
– То-то, что виноват, - проворчал Зеркальщик подходя ближе и зашипел стражу порядка на ухо. – В выгребной яме за трактиром девица валяется со свёрнутой шеей. Её надобно извлечь и доставить в Сыскное Управление.
Городовой нахмурился, подозрительно посмотрел на неожиданного (и нежеланного, чего греха таить) осведомителя. На первый-то взгляд господин вполне себе приличной наружности, но откуда он про девицу-то знает? Уж не сам ли и упокоил её, а доносом сим себя выгораживает, мол, душегубец сам на себя доносить не станет.
– А Вы, барин, откуда про девицу знаете? – городовой на всякий случай прихватил Зеркальщика за рукав. Пока легонько, даже вроде как доверительно, но оба мужчины прекрасно знали, как быстро такое прикосновение превращается в стальной захват, из коего не выбраться без потерь.
Всеволод выдохнул сквозь крепко стиснутые зубы, стараясь не закипать точно походный самовар. Всё правильно городовой делает, не должно ему на слово неизвестному человеку верить. Только, чёрт побери, как же он не вовремя свою бдительность проявляет!
– Я из Сыскного Управления, - в руках Всеволода Алёновича мелькнула весьма характерная, известная всем стражам порядка карточка. – Девицу заберите и в Управление доставьте.
– Будет сделано, Ваше Благородие, - рыкнул городовой, опять вытягиваясь во фрунт и с новым интересом посматривая на Всеволода.
Зеркальщик коротко кивнул и направился в трактир, ничуть не сомневаясь, что его распоряжение будет исполнено.
В «Калиновом мосте» было многолюдно и пообеденному шумно. Мастеровые спешили обменяться новостями за кружкой кваса, первый от входа столик заняла звонко хохочущая стайка белошвеек, а в дальнем уголке приютились два мрачных типа откровенно разбойничьего вида.
Всеволод Алёнович на миг замер на пороге, окидывая намётанным взглядом весь зал, затем надменно вскинул подбородок и медленно направился к столику у окна. Судя по белой скатерти и букетику бумажных
– Что желаете, Ваша милость? – склонился в угодливом поклоне половой.
Всеволод Алёнович подбоченился, помолчал, поглаживая подбородок, а потом прогудел, роняя слова, точно золотые монеты в кошель:
– А чем сегодня удивить повар может? Чай, щи да каша – вот и вся пища наша?
Половой низко поклонился, клятвенно прижав руку к груди:
– Если Вашей милости угодно, сегодня у нас щи наваристые, потрошки с грибочками, блины с семью видами начинки да кисель овсяный с мёдом.
Зеркальщик раздумчиво побарабанил пальцами по столу:
– А из вин что есть? Али у вас о таком и слыхом не слыхивали?
Половой опять изогнулся в поклоне:
– Есть и вина, и водочка, и пиво хмельное на травах.
Всеволод хмыкнул, опять подбородок потёр, словно обдумывая выбор, а потом звучно шлёпнул ладонью по столу:
– Вот что, братец, принеси-ка ты мне водочки чарочку малую. С неё и начнём.
Половой поклонился так низко, что прилизанной головой чуть столешницы не коснулся, и побежал прочь, по-заячьи подбрасывая ноги. Всеволод Алёнович откинулся на спинку стула, по привычке хотел было обхватить колено руками, но вовремя вспомнил, что сия поза не пристала солидному господину, и вальяжно опустил руку на стол. Прищурился, снисходительно посматривая по сторонам, всем своим видом излучая довольство собой и миром.
– Пожалуйте-с.
На стол опустился запотевший графинчик, к нему небольшая мисочка квашеной капусты и тарелочка с солёными огурчиками, щедро сдобренными тёртым хреном.
– Прошу-с, - половой с поклоном протянул Зеркальщику рюмку, отошёл на пару шагов и замер, то ли дожидаясь, когда клиент возжелает добавки, то ли ожидая дальнейших приказаний.
Всеволоду надзиратель за плечом был совершенно без надобности.
– Ступай, братец, - с неудовольствием произнёс Всеволод Алёнович, повелительно махнув рукой, - коли будешь надобен, я тебя позову.
– Слушаю-с, - прошелестел половой и ушёл.
Зеркальщик покрутил рюмку, быстро огляделся по сторонам и проворно всыпал в графинчик бесцветный порошок, который любой напиток превращал в чистую родниковую воду. Содержимое же рюмки Всеволод лёгким движением руки выплеснул в кособокий кувшинчик, резонно предположив, что покрытым столетним, не меньше, слоем пыли цветам водка не повредит. Им вообще уже ничего, судя по унылому облику, не повредит. Помочь, впрочем, тоже не может.
Лихо осушив пару рюмок и одобрительно крякнув, Всеволод Алёнович налил третью и покосился на графинчик, примеряясь, когда уместно будет изобразить опьянение. По всему выходило, что ещё одну, а ещё лучше две, для солидности, водные процедуры принять придётся.