Зерна огня, или Свидетель деяния
Шрифт:
Сам белополец остался стоять. Заходящее солнце заиграло на голой коже, на темном степном загаре; Лерка заметил росчерк свежего шрама – от плеча через грудь; кольнула совесть: парню домой, а тут я…
– Так зачем тебе к Пепельным? – Владко засунул ладони за пояс коротких рабочих штанов, прищурился.
Лерка ответил коротко:
– Свататься.
И вот тут Владко наконец-то улыбнулся – широкой, до ушей, улыбкой, памятной Лерке по весеннему посольству. Плюхнулся рядом, откинулся на сено. Сказал:
– Ждет ведь она тебя.
– Откуда знаешь?! – вскинулся принц.
Пограничник устало потянулся,
– Знаю. Был я у них. Как раз на солнцестой попал. – Солнцестой считался в Степи счастливым временем для любых серьезных дел и обсуждений, от сватовства и свадеб до заключения военных союзов. – Сам видел, как Саглара твоя парню из Снежных Лисиц от ворот крутой разворот дала. Так и сказала: другому обещалась, а кто тявкнет, что он не наш, или «был, да позабыл», или еще какую ерунду в этом духе, тот, мол, сам виноват и на себя пускай пеняет. И зубами так, знаешь, клацнула. – Улыбка пограничника разъехалась вовсе широко.
– Владко, друг, – прошептал Валерий внезапно севшим голосом, – спасибо.
– Было бы за что, – хмыкнул белополец.
– За вести. И вот что еще, Владко, – принц сглотнул, мотнул головой, – я сглупил, что тебя попросил. Совсем совесть потерял… тебя ведь дома ждут. Прости. Я тут прикинул – доеду сам, не пропаду.
– Брось, – отмахнулся Владко. – Сам он доедет, придумал! По-хорошему, в такую осень и меня одного мало – кабы не свататься, так отряд надо брать. Лучше вот что скажи: раз меня просил, с капитаном поговорить тоже успел?
– Само собой. А что – осень?
– Трава уж больно хороша, – хмыкнул пограничник. – Много коней прокормит. Соображать должен, твое высочество!
Валерий сквозь зубы помянул родного Нечистого и степного шайтана. Буркнул:
– Куда ни ткни, кругом я дурак получаюсь.
Владко сделал вид, что не слышал. Спросил:
– Так что капитан-то? Отпускает?
– Хоть сейчас. С подорожной сам решай, как скажешь, так сделает. Не хочешь потом круги нарезать, сюда возвращаться, – сразу бери, а вернешься – на то число все бумаги переправит, каким домой поедешь.
– Заеду. – Владко хитро, искоса, глянул на принца, понизил голос: – Секрет за секрет: я и сам после службы туда же собирался, и по тому же делу. Если обернется, как хочу, подорожная на двоих понадобится.
– Ты?! Вот так да! – Лерка рассмеялся. – И правда, удачно сложилось! Я ее знаю?
– Может, и помнишь, – белополец улыбнулся с неожиданной ласковой нежностью. – А может, и нет. Она против твоей совсем еще девчонка. Табира… Ну, лады, – пограничник встал, отряхнул штаны, – пойдем тогда, капитану доложимся, а выехать лучше всего с первым дозором.
Принц кивнул, соглашаясь сразу и со временем отъезда, и с молчаливо взятой пограничником ролью командира.
Первый дозор выезжал из крепости за час до рассвета. Валерий и Владко, каждый одвуконь, снаряженные для долгого пути по степи, с полчаса ехали по тракту вместе с дозорными – до поворота на тропу к Овечьему ручью. Небо по правую руку медленно светлело, тишина предутренних сумерек казалась прозрачной и чистой, как нетронутая гладь озера. Седло не скрипнет, исправно подогнанная амуниция не звякнет: степь шума не любит. Валерий еще весной усвоил, чем отличается поездка по степи втроем с маршем по той же степи отряда в несколько десятков, а то и сотню-две бойцов. Вообще та весна
А главное, что усвоил тогда принц, – в степи командует не тот, кто знатней, а тот, кто больше знает. Поэтому, хотя тропа достаточно широка для двоих, Владко ехал первым, а Лерка – в трех корпусах позади, готовый прикрыть. Владко слушал степь, Лерка ему не мешал. Владко поднял руку, дал отмашку влево, Лерка вслед за ним увел коней с тропы на целину. Зачем, почему – после спросит. Днем, когда зазвенят над головой жаворонки и войдут в полную силу солнечные талисманы-обереги.
Мир вокруг наполнялся красками. Отливало рассветным пламенем серебро ковыля, проявлялась неяркая зелень лисохвоста и овсюжницы, оставшуюся справа тропу отмечала почти черная полоса мелкого придорожного пятижильника. Владко приподнялся на стременах, оглянулся. Дал отмашку Лерке и послал коня в легкую рысь.
Полдень застал путников затерянными в степи, далеко и от тракта, и от наторенной кочевниками тропы. Короткая дневка: поесть горячего, пока жаркий воздух от костра бесследно смешивается с затянувшим степь знойным маревом. Ложки в очередь скребли по стенкам котелка. Поднявшийся ветер доносил далекое злое ржание, Владко уронил:
– Табун гонят. Вовремя ушли.
– Кто гонит? – не выдержал Лерка. Когда мальчишка-пограничник вот так роняет что-то, ему очевидное, наследник короны Двенадцати Земель кажется себе олухом и остолопом – даром, что Владко на четыре года его младше, даром, что сам он, отслуживший в морской страже, не может знать о Степи столько же, сколько знает его спутник.
– Может, Камышовые. – Владко небрежно пожал плечами. – А может, кто из Сов или Лисиц, там дальше их земли. Пепельные – вряд ли, они по этой стороне больше охотятся, табуны ближе к Белым Оврагам гоняют. Да нам-то что, они к тракту держат, далеко разойдемся.
Поев и малость отдохнув, парни поехали рядом, почти стремя в стремя, изредка перебрасываясь короткими, мало что значащими фразами. Ровная, как исполинская скатерть, степь, серебристо-зеленые волны ковыля и овсюжницы, бисерная россыпь птичьих звонов в знойном небе… Все трудней становилось бороться с усыпляющим однообразием, все сильней тянуло отпустить коней пастись, завалиться в траву, раскинув руки…
– Гляди-ко. – Владко прищурился, притенил ладонью глаза. По серебру степи неслась живая темная капля – словно дельфин по искрящемуся полуденным солнцем морю.
– Конь. – Лерка вглядывался до слез в напряженных глазах. – Без всадника.
Через несколько минут уже можно было легко разглядеть гнедого коня-степняка, оседланного, но, как и показалось Лерке, без всадника. Несся бешеным галопом, вскинув пышный хвост, нервно мотая головой.
– Почти рядом пройдет, – пробормотал Владко. – Вот шайтан, на манок не отзывается! Давай догонять.