Зерно Фараона
Шрифт:
Стрекоза все это выпалила на одном дыхании, естественно, по телефону. Домой она к Лере два раза в год приходит, на дни рождения.
– Стрекоза я давно знаю Митю, а как Леонтьевна себя чувствует?
– Так она мне и звонила, ругает себя, что много захотела.
– Кто убил Митю?
– А кто знает! Наверное, шофер джипа, Самсон Сергеевич, у него не было денег, которые через суд от него требовали из-за справок Леонтьевны! Или он не хотел давать деньги.
– Стрекоза, где убили?
– На даче. У него там замечательный колодец, я его видела, так его в колодец сбросили, и взорвали, а мать его пошла за водой, и увидела Митю.
– Сурово.
– Марго,
Следующий звонок Стрекозы:
– Лера, ты знаешь, что Леонтьевна сделала? Она замяла убийство справками. Сказала, что боится Самсона Сергеевича, и повторять ошибки не будет.
– Стрекоза, а что на это сказал Петр Петрович?
– Когда он узнал, что в убийстве Мити подозревают Самсона Сергеевича, он позеленел от злости и бессилия, особенно удивил, взрыв в колодце.
– Какие справки, если был взрыв?
– Спроси, что-нибудь другое, Петр Петрович с этим делом разбирается, но Самсона Сергеевича официально не обвиняют, его следы на даче не обнаружены.
– А, если взрыв был управляемый?
– Лера, помалкивай.
Стрекоза Ивановна просто захотела пойти в парикмахерскую, а Прохор Степанович не пустил, сказал, чтобы она купила краску, а он ей брови сам покрасит, коль от природы она бледнолицая. Что касается Прохора Степановича, то он черен от природы своими волосяными покровами. Вот и вся размолвка, от которой мысли ее, унеслись на сто лет вперед. Ты, перед пенсией копила?
Инна исчезла с подружками за поворотом своих событий. Что касается Стрекозы, умная женщина, живет правильно, сохраняя свою худощавую фигуру, живет сиюминутными проблемами. И, наконец, научилась писать слово 'проблема' с первого раза без ошибки.
Прохор Степанович умудрился перекинуться несколькими словами с Инной, и та за это ждала от него денег на карманные расходы.
А бывшей жене кинул небрежно:
– Ты, что уже совсем… Ты мне, что-то хотела дать…
– Ты, что уже совсем…,- ответила Стрекоза, – и Прохор Степанович ушел без ее денег и сам не дал Инне.
Маленькая, но победа Стрекозы.
Прохор Степанович, как террорист укоряет ее, что она не копит, вот она и сделал шаг от него, то есть к деньгам, которых у нее никогда не было. Прохор Степанович и Инна совсем не находят общий язык. Обругали друг друга и все. Глупо все это, но так складывается обычный быт, в котором Стрекоза решила занять место в стороне от всех событий и просто жевать с удовольствием жевательную резинку, так как все диеты помогли сбросить один килограмм, а Лера принесла торт, и все муки с салатиками не привели к весовому успеху. И за что бороться?
Если Лера, женщина худощавая, так ей не быть полной, а если Стрекоза другой комплекции, так зачем тратить жизнь на то, что природой ей не отмерено – худосочность.
Прохор Степанович страшно рассердился на отсутствие денег, а потом его совсем не устроил простой ужин:
– Ешь сама свой суп, – и не пришел ночевать.
Оказывается, уехал к своей очередной даме, ему там кинули курицу, но и это ему не понравилось. Он купил кулек пончиков, и весь из себя злой явился к Стрекозе.
Плохо, когда мужчина пытается копить деньги, за счет близкой ему женщины, и укорять ее, что она при этом деньги не копит, когда их на него тратит.
Сильно трудно копить и содержать бывшего мужа, любящего пить и жить за счет окружающих.
Через двадцать минут после появления Прохора Степановича, появилась Эмма, в сопровождении грузчика, который привез все их дачные вещи. Комната стала напоминать затоваренный склад, а Эмма в сопровождении шофера –
Солнце, ветер, шум деревьев, грустно снова… без фантастики, в нее, как в песок зарывает она голову и живет там, где придумает. Доступные радости действительности все знакомы, а недоступные – не доступны. А, вчера Эмма исповедовалась Стрекозе, и та, все про накопления говорит.
И где их взять? Эти накопления? Улучшить отношения с мужем? Это просто. Но с каким? Купить все дорогие продукты или дать больше денег на карманные расходы. А накопления? Блеф клуб. Заколдованный круг. А вес, все же уменьшился чуть-чуть, и большое количество продуктов в доме – это нонсенс.
Проехала чья-то свадьба. Из машин вышли молодые дамы в длинных юбках и скрылись в подъезде, но не в ее подъезде. У бабуль на лавочке выкрутились шеи с семечками в зубах, а вокруг них, как куры – голуби всех пород. Жизнь продолжается, и Стрекоза продолжает репетировать себя на экономном режиме, сидит дома и тратит не больше, чем может позволить себе тратить пенсионерка. А пенсионерка не может содержать мужа, вот и вся разгадка событий. Стрекоза пошла, есть рис без хлеба с остатками салата, авось не поправиться и не тронет пончики Прохора Степановича.
Господи! Как, все это мелко!
На улице солнце, листва и голуби, без любви. У дома все больше умных машин, это те машины, которые не слишком длинные, но высокие и окружены трубами безопасности, но и на них Стрекоза Ивановна не хочет ехать, и юг ее не манит, может экономия – это транс безопасности? Или у нее страх, наступающего одиночества? Но, глядя на себя, она старости не ощущает и не может понять, почему старость так быстро надвигается, как неизбежность?
Чего она еще боялась в своей жизни?
– Вступления в комсомол. Все знала, а ревела, как белуга.
– Собственной свадьбы.
– Операций и т. д. и т. п….
А чего не боялась? Тайна, покрытая годами жизни… Скучно? Всем иногда скучно – это кризис жанра, мистика существования.
Жизнь так серьезна, как хорошая река с рукавами и водоворотами.
Глава 34
Карьер Кусочек голубого неба радовал так же, как солнечно – желтые бананы в магазины, кусочек неба ухватить трудно, но купить светящиеся здоровьем бананы, было вполне реально, и Эмма зашла в магазин; пупырышки огурцов, стоили так дорого, как трава зимой, и она купила бананы неизвестной солнечной страны. В компьютерном магазине два ряда корпусов системных блоков смотрели на покупателей своей лицевой стороной, черный корпус с блестящими железками, был лидером, посмотрев на остальные корпуса, она нашла более приятный корпус, но его оставила в своей голове, на будущее.
Из соседней двери можно было попасть в солярий, она уже давно поняла, что горизонтальный солярий, лично для нее, хуже вертикального, и она пошла в вертикальный солярий. Зимой самое трудное, снять все с себя, зайти в кабину, нажать на кнопку таймера, закрыть глаза на время сеанса и стоять, вытянув вертикально руки, которые где-то вверху зацепились за металлические поручни.
Отстояв в лучах ламп, и в ветре вентиляторов свое время, услышав щелчок, который выключил лампы, она была свободна от процедуры. В кабине с лампами, еще гуляет ветер вентиляторов, а она уже надевает одежду на тело, которое пропахло запахом озона ламп.