Зеро! История боев военно-воздушных сил Японии на Тихом океане. 1941-1945
Шрифт:
(Здесь опущено несколько строк из дневника.)
«На следующий день поисковые самолеты обнаружили обломки ведущего бомбардировщика, в котором адмирал Ямамото летел навстречу своей гибели. Летчики-разведчики не обнаружили признаков жизни и сообщили, что пожару подвергся весь корпус самолета. В день атаки один местный житель сообщил армейской дорожно-строительной бригаде, что японский самолет врезался в джунгли у западного побережья Бугенвиля. Армейский штаб отправил спасательную группу, которая достигла места падения самолета 19 апреля. Они собрали тела погибших и отправились в обратный путь. Это была та самая группа, которую повстречал наш флотский спасательный отряд.
Армейская группа обнаружила тело адмирала Ямамото все еще в кресле пилота,
Потом наши доктора осмотрели его тело на борту торпедного охотника и обнаружили пулевые отверстия в нижней части черепа и в плече. Предполагается, что адмирал умер мгновенно на борту самолета. Кроме него смогли идентифицировать частично обгоревшее тело старшего врача, поскольку остальные члены группы обгорели до неузнаваемости.
Что касается обломков моего самолета, водолазы спустились до глубины двадцать два метра, но обнаружили лишь колеса, моторы, пропеллеры, пулеметы и чей-то офицерский меч. На следующий день (20 апреля) на берег волнами вынесло тела еще двух членов экипажа.
Из всего персонала на борту обоих бомбардировщиков уцелели только контр-адмирал Китамура, пилот моего бомбардировщика и я сам. Погибло более двадцати человек. Хотя на войне люди гибнут каждый день, я не мог избавиться от чувства собственной вины за происшедшее.
Потом мне сообщили, что противник, который в предыдущие дни совершал лишь разведывательные полеты одиночными самолетами, за день или два до 18 апреля в дополнение к разведке вдруг стал посылать группы истребителей. Информация об этом с линии фронта дошла до штаба вице-адмирала Кусаки лишь через двадцать четыре часа после трагедии. Если бы нас сразу же известили о внезапном появлении эскадрилий вражеских истребителей, мы могли бы избежать этой страшной потери адмирала Ямамото. Но было уже поздно».
В том же самом районе, где его подчиненные проливали кровь за Японию, закончилась блестящая карьера адмирала Исороку Ямамото. С его гибелью мы понесли невосполнимую утрату не только в его лице, но Япония также потеряла капитанов 3-го ранга Тоибану и Мурои, считавшихся лучшими умами штаба морской авиации. Раненых адмиралов Угаки и Китамуру, а также их пилота спасли наши корабли, которые устремились к месту падения самолета в воду.
Маршрут передвижения адмирала Ямамото и его штаба, естественно, держался в строгом секрете. Однако за цепью событий, ведущих к успешной вражеской атаке, стоит самая прямая причина трагедии. Частично в виде уважения командир базы гидросамолетов на Шортленд к юго-западу от Буина известил морским кодом своих подчиненных о том, что адмирал лично будет инспектировать их участок. Это сообщение было перехвачено и расшифровано штабом американского флота в Пёрл-Харбор. Флот немедленно информировал штаб военно-воздушных сил армии в Гендерсон-Филд, Гуадалканал. После полудня 17 апреля центр связи на Гендерсон-Филд доставил командиру истребителей «Р-38» на Гуадалканале майору Джону В. Митчеллу телеграмму от секретаря флота Фрэнка Нокса с полной информацией о запланированной инспекционной поездке адмирала Ямамото. В сообщении также отмечалось, что Ямамото – исключительно пунктуальный человек и что можно полагать, он будет твердо придерживаться своего графика. В сообщение был включен список офицеров, сопровождавших адмирала, а также информация о том, что штаб летит на двух бомбардировщиках «мицубиси» нового типа в сопровождении шести истребителей Зеро.
Осуществить миссию перехвата были способны лишь истребители «Р-38» с Гендерсон-Филд, имевшие достаточные для атаки скорость, радиус и огневую мощь. Чтобы перехватить Ямамото к западу от Кахили, большим истребителям понадобилось бы лететь от Гуадалканала не меньше 435 миль. Вразрез с утверждением вице-адмирала Угаки о том, что было не менее двадцати четырех вражеских истребителей, у Митчелла было
Лейтенант Томас Дж. Ланфиер сбил самолет Ямамото, а также сбил в этой атаке и защищавший его Зеро. Ланфиер докладывал, что он всадил длинную очередь в правый мотор, затем в правое крыло, и, все еще оставаясь недосягаемым для хвостового пулемета японского бомбардировщика, наблюдал, как крыло вспыхнуло и отвалилось от самолета. Тут в него вцепились два Зеро, и он круто набрал высоту и потерял Зеро из виду.
Лейтенант Рекс Барбер, атаковавший вместе с Ланфиером, прорвался сквозь строй из трех мчавшихся наперерез Зеро и сбил второй бомбардировщик. Лейтенант Бесби Ф. Холмс сбил два Зеро, доведя общий счет нашим потерям в этот день до трех истребителей и двух бомбардировщиков. Наши пилоты сбили «Р-38» лейтенанта Рея Хайна; и, как мы это установили позже, большинство из пятнадцати «Р-38» вернулись в Гуадалканал с тяжелыми повреждениями.
Некоторое время спустя, когда я [Окумия] был на Буине во время нового наступления на врага, я посетил могилу адмирала Ямамото. Это был небольшой камень с надписью, поставленный в том месте, где было кремировано тело адмирала, рядом со штабом в Буине.
Надо отдать должное прекрасной работе американских разведслужб, которые раскололи японский код и хранили в секрете тот факт, что американцы были полностью осведомлены о действиях нашего флота. Именно это знание заранее во многом содействовало разгрому нашего флота на Мидуэе и гибели самолета адмирала. Эти негероические и закулисные действия не только расстроили операцию на Мидуэе и отняли жизнь у нашего самого достойного офицера, но и напрямую содействовали нашему конечному разгрому.
Как ни горько сознавать, адмирал Ямамото предсказал свою судьбу сразу же после сражения на Мидуэе. Точно так же наше положение ухудшалось именно так, как адмирал предсказывал еще до 8 декабря 1941 года.
Для меня, в прошлом служившего с этим великим человеком, мое возвращение в Трук, когда нам сообщили о его гибели, было особенно прискорбным. С командного мостика авианосца «Hiyo» вместе с потрясенным этой потерей вице-адмиралом Какудой я смотрел, как приспукался флаг адмирала Ямамото с мачты самого большого в мире линкора «Yamato». В этот момент мне подумалось: «Может быть, те, кто так упорно настаивал на войне с Соединенными Штатами и Англией, все еще надеются на победу, хотя она все дальше и дальше ускользает из наших рук. Однако, может, мы – те, кто борется с врагом, как нам это было приказано, – все еще переживем эту битву. Ни я, ни кто-то другой не смогут выразить словами те сложные чувства, которые должен был переживать адмирал, давным-давно осознавший мрачное будущее нашей страны, если власть предержащие ввергнут нас в войну. Несмотря на это понимание, Ямамото, являясь главнокомандующим, был обязан беззаветно служить своей стране. Он это и делал, но от его команд веяло чувством вины, что он не сумел убедить правительство и правящую иерархию, что война принесет лишь катастрофу.
Как бы там ни решила история, сейчас адмирал может мирно покоиться в своей могиле. По крайней мере, смерть настигла его в самолете военно-воздушных сил флота, за которые он нес прямую ответственность. Благодаря его неутомимым усилиям страна обрела самую мощную в мире морскую авиацию.
И как можно забыть личность этого человека, для которого был типичен самый первый его поступок, когда в 1924 году помощником командира в авиакорпусе Касумигаура он привел в смущение весь корпус, настаивая на том, что полетит с самым худшим из всех летчиков!»