Зеро! История боев военно-воздушных сил Японии на Тихом океане. 1941-1945

Окумия Масатаке

ПОСЛЕДНИЙ АВИАОТРЯД В РАБАУЛЕ

В течение лета и начала осени 1943 года переформированная 2-я авианосная эскадра под командованием контр-адмирала Такадзи Джодзимы из-за нехватки авиационного горючего была вынуждена проводить реорганизацию и тренировки своих авиагрупп в районе Сингапура. Едва закончив тренировки, эскадра получила от адмирала Коги приказ передислоцироваться в Трук и прибыла в этот тихоокеанский бастион в декабре 1943 года, в то самое время, когда Маршалловы острова и Рабаул подвергались опасности со стороны продвигавшихся вражеских войск, чьи самолеты ежедневно заполоняли небо над нашими базами. Сам Трук оказался под угрозой приближавшейся массы вражеской авиации. Уже в третий раз адмирал Кога отправлял авиагруппы 2-й авианосной эскадры на укрепление шатающейся обороны Рабаула.

20 января 1944

года я вылетел в Рабаул впереди основной группы самолетов, чтобы подготовить для себя рабочее место. Защита Рабаула с воздуха была возложена на 26-ю воздушную флотилию, то есть то соединение, в котором я работал в Буине. Нанеся визит вежливости новому командующему противовоздушной обороной вице-адмиралу Джунити Кусаке я поспешил в штаб флотилии, чтобы встретиться со старыми друзьями. Мне очень хотелось увидеться с людьми, с которыми вместе были под бомбежками американцев.

Мне было приятно видеть, что вместо обветшалых лачуг Буина штаб 26-й флотилии трудился в отличном доме с высоко поднятым полом. Часть дома была отведена для отдыха персонала, а сами помещения были хорошо меблированы. Находясь в таких условиях, командир и его штаб наверняка могли руководить боевыми операциями с максимальной эффективностью. Я спрыгнул с машины на ходу и побежал вверх по лестнице, ведущей в оперативную комнату.

Как только я вошел в дверь, что-то насторожило меня. Внешне штабной персонал был вроде тот же самый. Шесть месяцев назад, несмотря на трудности жизни в Буине, это были жизнерадостные и усердные работники. Сейчас они казались вспыльчивыми и грубыми людьми с мрачными лицами. Исчез боевой дух, который помогал нам не обращать внимания на самые страшные вещи в Буине. Люди потеряли уверенность в завтрашнем дне, стали скучными и апатичными. Уже не было знакомой команды, работавшей как хорошо отлаженная машина.

Трудно найти причину для такой ошеломительной перемены. Может, сказался стресс от постоянной жизни под вражескими атаками, а может, так подействовало осознание того, что американские войска каждый день пробиваются к Рабаулу и становятся все ближе и ближе. Возможно, они окончательно утратили веру в победу и только ждали, когда придет конец. Их выражения и действия четко говорили, что они хотели бы покинуть Рабаул как можно раньше.

И все же, несмотря на хвастливые заверения американцев, что к Рождеству их войска будут в Рабауле, 26-й воздушной флотилии как-то еще удавалось противостоять американцам в битве за остров Бугенвиль. И хотя это были оборонительные бои, любая передышка в сражении с гигантской военной машиной, проламывающей себе дорогу на север Тихого океана, доставалась ценой огромного напряжения. Даже успех в приостановке американского наступления не поднял духа штабного персонала.

Вскоре я понял причину общей апатии. Я узнал, что даже бои в Буине не идут в сравнение с опустошительными вражескими ударами на Рабаул. Американцы беспрерывно, днем и ночью, бросали сотни самолетов в атаку на нашу основную базу. Сон стал невозможен, поскольку высотные бомбардировщики и ночные разбойники сбрасывали бомбы по ночам. Люди были полностью измотаны.

В воздушной войне на Бугенвиле и в Рабауле от экипажей бомбардировщиков для того, чтобы вести успешные бои, требовалось быть прежде всего знающими инженерами. Поскольку в нашей флотилии использовались самолеты различных типов – одноместные истребители, двухместные пикирующие бомбардировщики, трехместные обычные бомбардировщики и торпедоносцы, – то, чтобы уцелеть в воздушных боях, экипажу был необходим высочайший уровень работы в команде. Для этого, конечно, требовались большой объем тренировок и координация сил всех членов экипажа. Мы установили, что без замены людей, у которых не хватало умения влиться в установившийся распорядок жизни бомбардировщика, не обойтись. Прошлый боевой опыт не может заменить умения работать в группе, которое формируется спустя месяцы совместной работы. Постоянные потери личного состава в боях не давали времени для формирования коллектива, и нам постоянно приходилось черпать резервы в кадрах из административного состава для заполнения вакансий воздушных стрелков, радистов, штурманов-бомбардиров и других.

Наш штаб авиации быстро терял свои бесценные кадры, и наши командиры проклинали жизнь, когда приходилось разрушать сложившиеся штабные рабочие группы, которые создавались в течение многих месяцев. Скоро нагрузка от того, что ежедневно посылаешь людей на смерть, стала сказываться даже на высших офицерах штаба. Одно дело –

знать, что ты должен выполнить задание, но другое – оставаться позади, за рабочим столом, когда цвет мужественной половины Японии погибает, потому что именно ты послал их в бой. Многие из наших высших командиров подолгу ни с кем не разговаривали, они не могли избавиться от чувства вины за то, что сами остались живы за счет наших молодых летчиков.

И все-таки абсолютно ничего нельзя было сделать для облегчения положения. Давление со стороны американской авиации неуклонно нарастало, любое, даже одномоментное ослабление в нашей защите с воздуха могло привести к падению Рабаула и прилегающих аэродромов. Бесконечные дни и ночи стали настоящим кошмаром. Лишь только станет тебе знакомым новое лицо, как оно исчезает навсегда в бездне, создаваемой американскими пушками. В конце концов некоторые из наших штабных офицеров стали походить на живые трупы, лишенные всяких сил. Флот старался как можно быстрее восполнять летный персонал, но никогда в ходе войны не учитывал потребности в командном составе. Эта ошибка привела к трагическим последствиям, потому что ни один военачальник не может эффективно использовать свои войска в бою, если он сам находится в стрессовой ситуации. Точно так же флот никогда не занимался проблемами техников по ремонту и обслуживанию самолетов нашей базы, которые месяцами трудились, как рабы. Эти люди беспрекословно работали по двенадцать – двадцать часов в день, семь дней в неделю. И жили в ужасных условиях, редко получая нормальное питание и врачебную помощь. И их жертвы не заслужили ни малейшего признания со стороны правительства.

Точно так же морской Генеральный штаб обошел вниманием наших фронтовых летчиков, предпочитая думать, что все наши боевые ветераны – герои. Понятно, что это – предположение без малейшей реальной основы! Мужество – это качество очень многостороннее, оно зависит от тысячи больших и маленьких факторов: места и времени боя, коллег, с которыми служишь, размаха вражеского противостояния. Если взять среднего летчика и члена экипажа, требуемого морального состояния и запаса жизненной энергии, необходимых для успешного ведения боев, под сильным вражеским давлением обычно хватает не дольше, чем на месяц. Конечно, встречаются люди, которые не теряют своей духовной и жизненной энергии, оставаясь под сокрушительными вражескими ударами и более двух месяцев, однако они исключение, а не правило. Если боевая обстановка требует держать подразделение на фронте дольше месяца, то летному персоналу надо предоставлять регулярные перерывы для отдыха. Не важно, будет ли этот перерыв дольше, чем один день, даже короткий перерыв оказывает на людей великолепный эффект. И снова наш флот упустил из внимания эти аспекты войны, и многие воины были поражены американским огнем только потому, что их физическое и моральное истощение подорвали их способность управлять самолетом.

По этим и иным причинам по прибытии в Рабаул я пришел к непоколебимому убеждению, что войну уже невозможно выиграть, что все, что мы делаем в Рабауле, лишь отдаляет неизбежное. Наш средний командный состав в Рабауле не поддавался заблуждению от обещаний будущих побед; это были эксперты в авиации, и они сами прошли через многие воздушные схватки. Они месяцами сами наблюдали, как качественное превосходство истребителей Зеро тает на глазах в сравнении с все улучшающимися боевыми характеристиками новых американских истребителей, которые к тому же превосходят их численно. Росло ощущение беспомощности перед лицом поднимающейся, как волна, американской мощи. Наши авиаторы остро чувствовали огромную разницу между американской индустриальной и военной силой и ограниченными ресурсами своей собственной страны. Несмотря на эту убежденность, им оставалось лишь продолжать посылать наших летчиков с экипажами в бой на верную смерть. Как тут их осуждать за то, что ими овладели апатия и пораженческие настроения?

В беседах с летным составом 26-й воздушной флотилии я понял, что всеми владеет то же впечатление бесполезности войны. Самой удивительной реакцией на прибытие 2-й авианосной эскадры в Рабаул было то, что новость о том, что флотилия может вернуться в Трук, не породила чувства облегчения. Наоборот, для многих летчиков флотилии их замена представлялась позором. Они считали, что их убирают с линии фронта, потому что они плохо воевали, что флот ожидает, что 2-я авианосная эскадра доделает то, чего не смогли сделать они сами. Такие настроения опасны, потому что могут быстро привести к духовному распаду даже самой мощной армии.