Жаб Жабыч метит в президенты
Шрифт:
— Но…
— Никаких но.
Приблизительно так же ответил и редактор «Закатов» господин Подметкин.
— Мы уже напечатали два агитационных материала про кандидата Барсукова и один про кандидата Огурцова. Достаточно. Читатели и так уже сердятся.
— Может быть, они потому и сердятся, что вы только одного Барсукова хвалите?
— Может быть, и потому. Только нам от этого не легче. Мы и так теряем по одному подписчику в день.
— Начнете нас печатать, — сказал папа, —
— Может быть, — согласился Подметкин. — Но это уже будем не мы.
Пришлось идти в народный суд.
Папа пошел на прием в тот день, когда вел его судья Лягов Дмитрий Дмитриевич.
— Ваша честь, — сказал папа, — руководители печатных средств отказываются печатать предвыборные материалы.
— Не может быть, — сказал Лягов. — По-моему, это противозаконно. Таких нарушений в нашем городе не бывает, хотя они случаются на каждом шагу.
Через некоторое время у прокурора города Михаила Прихлопова раздался звонок. Звонил судья Лягов.
— Тут у нас заявление есть от группы энтузиастов, что обе городские газеты отказываются давать газетную площадь кандидату Голицыну.
Прокурор Михайло Прихлопов очень соответствовал своей двухсторонней фамилии. Он мог прихлопывать, мог и прихлопнуть.
— Это кому? Лягушке, что ли?
— Лягушка она, не лягушка, я не знаю. Но у них есть свидетельство на выборы. Он имеет право на публикацию.
— Да пошли ты их к бабушке в деревню!
— Нет, ты уж сам посылай. Выборы — дело скользкое. Можно и на попу сесть.
Прихлопов понял и перезвонил Балаболкину.
— Слушай, Балаболыч, как быть? Судья требует дать им публикацию.
— А мы при чем? У нас частные газеты. Что они хотят, то и публикуют.
Балаболкин, конечно, хитрил. Обе н-ские газеты принадлежали мэру и вице-мэру города. Одному принадлежали «Восходы Н-ска», другому — «Закаты Н-ска».
— Я тебя предупредил, — сказал Прихлопов. — Вот они на судью насядут, придется тебе выборы перепроводить.
Балаболкин позвонил Барсукову:
— Слушай, Кресттопорыч, ОНИ требуют публикаций.
Теперь уже начальствующие люди называли противоположный предвыборный штаб «ОНИ». Раньше у администрации были отдельные персональные противники: правдоискатель Скипидаров, правозащитница Валерия Прямодворская, начальник милиции Бронежилетов Т. Т. и кое-кто еще. Теперь появились «ОНИ», значит, в обществе что-то изменилось.
— И пускай требуют, — сказал суровый Кресттопорыч. — Потребуют, и успокоятся.
— А если не успокоятся? Если до суда дойдут? Твои перевыборы будут считаться недействительными.
Барсуков задумался:
— Слушай, у нас есть аукционная газета. Помнишь? «Новости
Таким образом, дело было утрясено. Балаболкин принял от папы Устинова заметку и фотографии о Жабжабыче и передал Барсукову.
Барсуков позвонил в гарнизон генералу Медведеву:
— Слушай, Пантелеймонович, в порядке технической взаимопомощи отпечатай нам газетку одну в пяти экземплярах.
— В пяти экземплярах? Почему?
— Это пробные оттиски. Потом мы посмотрим, что получается, и растиражируем. Сделай только побыстрее. Это к выборам нужно.
Медведев согласился и сказал покладистым голосом:
— Ладно, присылай, раз к выборам нужно.
А про себя он подумал: «В порядке технической взаимопомощи. Никак они не отвыкнут от этих социалистических замашек. Все бы им на дармовщину делать. Раз мы военные, значит, с нас надо драть».
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ. Жабжабыч на ТВ
Время накалялось. Никто уже не замечал, какая вокруг погода — то ли лето, то ли зима, то ли вообще еще весна. Просто была погода, вот и все. И то хорошо.
События налезали одно на другое, как льдины при ледоходе. Однажды утром раздался телефонный звонок. Не простой, а с нажимом, какой-то слегка нахальноватый. Жабжабыч взял трубку.
— Пригласите к телефону господина Голицына-Сковородкина.
— А чего меня приглашать? — сказал Жабжабыч. — Я уже тут.
— Вам необходимо выступить по городскому телевидению.
Эта новость сразила Голицына-Сковородкина. Он замер, как гипсовый. Папа с трудом вытащил из его лап телефонную трубку.
— Кто это говорит?
— Городская редакция областного телевидения. Программа «Выборы городского мэра». Вы до сих пор не исчерпали положенное вам эфирное время.
— А сколько нам положено черпать? — спросил папа.
— Вам положено черпать тридцать минут до конца месяца.
— И когда это надо сделать?
— Сегодня в пятнадцать ноль-ноль. Мы закажем вам пропуск.
— Хорошо, — сказал папа. — Едем.
Городское телевидение охранялось, как центральное. Выписывал пропуск один милиционер, а проверял его другой. Дело сразу весело закрутилось.
— Быстро на грим товарища.
Жабжабча куда-то повели.
— Так. Мы сейчас вас причешем, припудрим слегка вашу лысину, и ее станет незаметно.
— Это не лысина, — сказал Жабжабыч. — Это природное. Так было всегда.
— Ничего, мы это закроем, — сказал гример. — Припудрим. Сделаем так, что родная мать не узнает.