Жадность
Шрифт:
30
Странно, но чем ближе к делу, тем спокойнее чувствовал себя Артур. Точнее, обдумывание деталей операции почти полностью вытесняло волнение. Голова сейчас была важнее. Если со схемой похищения векселей все было достаточно просто – ловкость рук в тривиальной ситуации, то с кредитом дело обстояло намного сложнее.
Человеку или компании «с улицы» получить кредит было практически невозможно. Да и заемщикам с рекомендациями от знакомых «Лавине» лиц, солидными гарантиями или ликвидными залогами тоже непросто. Всегда требовалось кого-то умаслить в кредитной службе. Даже по кредиту, выдаваемому по прямому указанию Боброва.
Технология «окучивания» клиента была проста до невероятности. Заемщик приходил в банк, приносил свои документы и свое технико-экономическое обоснование, заполнял кредитную заявку. Кредитный инспектор или даже вышестоящий сотрудник с видимым безразличием, сменявшимся выражением безграничной усталости от подобной безысходности, все это читал. Потом, закрыв соответствующую папку и отложив ее в сторону, смотрел несколько минут на заемщика, и в глазах его читалось: ну зачем ты пришел?
Заемщику в большинстве случаев становилось стыдно. Наиболее слабонервные, закомплексованные или гордые просто вставали и уходили. Другие краснели, опустив глаза, и терпеливо ожидали сурового приговора. Третьи совершали всякого рода нервические движения: потирали руки, облизывали губы, ломали в руках шариковые ручки. Все перечисленные категории граждан и представителей юридических лиц не имели никаких шансов получить кредит по определению. Тест проходили только те люди, которые либо равнодушно, либо с нескрываемой иронией встречали взгляд кредитного инспектора.
– Плохонькое ТЭО! – резюмировал наконец кредитный инспектор, адресуясь к «устойчивым».
– Угу! – кивали равнодушные, а ироничные ерничали. – Да неужели?
– План необоснован, залога ликвидного нет, репутации нет.
– Может быть… – соглашались равнодушные.
– Где уж нам, дворнягам, до Рюриковичей! – усмехались ироничные.
– Нет, сама идея в общем, конечно, неплоха… – заводил другую песню кредитный инспектор. – Но форма изложения не позволяет рассчитывать на благоприятную реакцию кредитного комитета.
– А как нужно? – интересовались равнодушные.
– Может, сами за меня и напишете? – спрашивали ироничные.
После этого кредитный инспектор начинал потихоньку рекомендовать им обратиться к знающим аудиторам, юристам, финансовым посредникам. Если они таких не знают, то он готов им порекомендовать нужных людей, имеющих к тому же в «Лавине» определенное влияние. Конечно, обращаясь к ним, следует иметь в виду три условия: они сами проверят заемщика вдоль и поперек, их услуги небесплатны, и их помощь не дает стопроцентной гарантии получения кредита. Но все же это лучше, чем просто получить отказ.
Естественно, что рекомендованные «специалисты» оказывались «высококлассными» аудиторами, юристами и посредниками в одном лице, хотя бы и с тремя неполными классами образования. Их помощь заключалась примерно в следующем: они не глядя бросали документы просителей в свой стол, называли цену «своих услуг» в виде определенного процента от размера кредита и обещали позвонить. Никто даже не удосуживался обосновывать цену и рассказывать о том, сколь трудно и дорого это все организовать. Хочешь – плати, не хочешь – до свидания.
Посредников в шутку именовали «аккредитованными». Попасть в их число считалось большой честью и сулило немалые выгоды. По неписаным законам посредники не должны быть родственниками кредитников и не имели права эксклюзивно работать с кем-либо
Старейшим был Лев Ривкин, выходец из советских торгснабов, который на пенсии продолжал без устали трудиться на ниве «черного нала». Хитрый тщедушный старичок в заношенном до заплат пиджачке (жаден беспредельно), он был вхож в круги высших чинов кредитного дела и очень сильно раздражал их, задерживая передачу «доли», обычно на день-два. Это время он использовал, чтобы прокрутить деньги в своих интересах в других банках. Пусть дополнительный доход получался мизерным, но все же доход. Ривкин был одинок, если не считать блудного сына, уехавшего в конце восьмидесятых в Грецию и постоянно присылавшего папе то жалкие письменные мольбы о деньгах, то проклятия на гербовой бумаге неизвестного министерства. Папашу сынок именовал не иначе как «жид пархатый» (покойная жена Ривкина была украинкой, потому сын себя евреем не считал). Ривкин все собирался лишить его наследства, но боялся, что все заберет государство, а для него это было неприемлемо.
Вторым был Синицын. Просто Синицын. Никто отродясь не знал ни имени, ни отчества этого престранного субъекта. Синицын тоже не баловал себя разнообразием в одежде. Серый заштатный костюмчик советских времен был коротковат ему и в рукавах, и в брюках. Коричневая сорочка (впрочем, всегда выглаженная) и узкий черный галстук. Плюс стоптанные рыжие ботинки. Вот и весь портрет. Синицын был настоящим неудачником. Ему хронически не везло. Купил подержанные «Жигули» – пьяный водитель грузовика разбил его во дворе. Купил новый «Москвич» – угнали хулиганы. Заработал денег, вложил их в три разные финансовые пирамиды: МММ, «Тибет» и «Гермес» (по его словам, чтобы хранить яйца в разных корзинах) – и полностью прогорел везде. Несмотря на это Синицын был неизменно улыбчив и доброжелателен. Тянулся к знаниям: заочно постигал юриспруденцию и финансы. От коллег отличался готовностью делать любую работу за любые деньги, лишь бы платили. Все кредитное управление чуть ли не стоя приветствовало Синицына овациями, когда по банку пронесся слух об открытии им депозита на целую тысячу долларов. Все недоумевали, как он вообще попал в «аккредитованные», но объяснение тому было простое: заемщики видели в Синицыне человека, неспособного на обман. К тому же он не придерживал чужой «доли» и мог разбудить кредитника среди ночи, чтобы сообщить, что получил деньги и готов их немедленно подвезти.
Еще был Слуцкий Аркадий Андреевич. Светский лев. Высокий, с копной рано поседевших волос, неотразимый в своих костюмах, которым завидовал даже пижон Васканян. Слуцкий всегда сверкал золотыми запонками и часами. Белоснежные шелковые сорочки он менял едва ли не по два раза на дню. Одна мебель в его кабинете обошлась тысяч в семьдесят «зеленых», не говоря уже об офисных фонтанах, фальшивых каминах, бухарских коврах и золото-хрустальных люстрах. Он мог позволить себе роскошь не иметь дешевых секретарш, а иметь двух управляющих делами из числа бывших референтов высших госчиновников. Он дорого продавал все и столь же дорого покупал всех. Сумма его доходов была невообразима, сумма его долгов день ото дня становилась все более заоблачной. За последние три года он не держал в руках купюры менее ста долларов и не ездил на автомобиле хуже «Ягуара». Если заемщиком была женщина-предприниматель, ее направляли сразу к нему. Что стояло за всем этим на самом деле, показуха и огромные долги или просто дар царя Мидаса, не знал никто.
Конец ознакомительного фрагмента.