Жак и его господин

Кундера Милан

ЖАК. Не беспокойтесь, мой господин. Я не люблю излишней правды. Излишняя правда — это самая глупая вещь на свете.

ГОСПОДИН. Например?

ЖАК. Например, то, что я умру. Или что этот мир основательно прогнил. Как будто все это и так не известно. Вы ведь знаете тех, кто героически выходит на подмостки, чтобы выкрикнуть:” Этот мир прогнил!” Пусть публика аплодирует, — Жака это не интересует. Жак знал это на двести, четыреста, восемьсот лет раньше них, и поэтому пока они кричат свое “мир прогнил”, он с большим удовольствием постарается своему

господину...

ГОСПОДИН. ...своему прогнившему господину...

ЖАК. ...своему прогнившему господину придумать женщин с огромнейшими задницами, — такими, какие ему нравятся...

ГОСПОДИН. Только я и тот, кто над нами знаем, что ты — лучший слуга из всех, кто когда-либо служил...

ЖАК. И поэтому ни о чем не спрашивайте, не доискивайтесь правды, а слушайте: у нее была большая задница... Подождите, о ком мы говорим?

ГОСПОДИН. О той, что взяла тебя на постой.

ЖАК. Ага. Значит, пролежал я там, наверно, с неделю, пока доктора не выпили у них все вино, так что мои благодетели уж и не знали, как от меня поскорее избавиться. К счастью, один из тех докторов, что меня пользовали, был лекарем в замке и его жена похлопотала, чтобы забрать меня к себе.

ГОСПОДИН. Так с той прекрасной молодкой у тебя действительно ничего не было?

ЖАК. Нет.

ГОСПОДИН. Очень жаль. Ну, да ладно. А та жена врача, что хлопотала за тебя — как она выглядела?

ЖАК. Блондинка.

ГОСПОДИН. Как Агата.

ЖАК. Длинные ноги...

ГОСПОДИН. Как Агата. А зад?

ЖАК. Вот такой, господин!

ГОСПОДИН. Точь-в-точь Агата! (Огорченно). Ах, эта чертова шлюха! С ней бы я поступил совсем иначе, нежели маркиз дес Арцис с той маленькой авантюристкой! И совсем иначе, нежели молодой Отрапа с Жюстиной!

СЕНТ-ОУЭН незадолго до этого поднимается на подиум и с интересом слушает разговор ЖАКА с ГОСПОДИНОМ.

СЕНТ-ОУЭН. Почему же вы с ней так не поступили?

ЖАК. Слышите, как он над вами потешается? Он прохвост, мой господин, и я вам это сказал сразу, как только вы впервые о нем упомянули.

ГОСПОДИН. Я допускаю, что так оно и есть, но до сих пор он не совершил ничего похожего на то, что ты подсуропил своему дружку Отрапе.

ЖАК. Но при этом совершенно очевидно, что он прохвост, а я — нет.

ГОСПОДИН (смеется). Это правда. Оба вы соблазнили женщин своих лучших друзей. И при этом он — прохвост, а ты — нет. В чем же тут дело?

ЖАК. Не знаю. Но сдается мне, за этой загадкой кроется какая-то глубокая тайна жизни.

ГОСПОДИН. Конечно! И я знаю какая! Схожи ваши поступки, но никак не души! Ты, наставив своему лучшему другу Отрапе рога, от раскаяния...

ЖАК. Не хочу вас лишать иллюзии, но я надрался не от раскаяния, а скорее от радости.

ГОСПОДИН. Ты надрался не от раскаяния?

ЖАК. Это отвратительно, мой господин, но именно так.

ГОСПОДИН. Жак, ты можешь для меня сделать кое-что?

ЖАК. Для вас — все, что угодно.

ГОСПОДИН.

Тогда давай будем считать, что ты тогда надрался от раскаяния.

ЖАК. Если вам так угодно, мой Господин.

ГОСПОДИН. Угодно.

ЖАК. Так и быть, мой господин, я надрался от раскаяния.

ГОСПОДИН. Благодарю тебя. Я хочу, чтобы ты как можно больше отличался от того негодяя, (оборачивается при этих словах к СЕНТ-ОУЭНУ, все еще стоящему на подиуме), которому было не достаточно того, что он наставил мне рога...

ГОСПОДИН поднимается на подиум.

2-я сцена.

СЕНТ-ОУЭН. Мой друг! Теперь я думаю только о мести! Та нечестивка провинилась перед нами обоими и мы отомстим ей сообща!

ЖАК. Да, припоминаю, на этом вы и закончили. Но что же вы, мой господин? Что вы ответили этой крысе?

ГОСПОДИН (обращается с подиума к ЖАКУ, с жалобным пафосом). Что я? Смотри на меня, Жак, смотри на меня, мальчик, и плачь надо мной! (К СЕНТ-ОУЭНУ). Послушайте, рыцарь, я передумал. Если вы хотите, чтобы я забыл о вашей измене, вы должны выполнить одно условие...

ЖАК. Хорошо, мой господин! Только не поддавайтесь!

СЕНТ-ОУЭН. Я сделаю все, что угодно. Прикажете выпрыгнуть из окна?

ГОСПОДИН улыбается и молчит.

Повеситься?

ГОСПОДИН молчит.

Утопиться?

ГОСПОДИН молчит.

Вонзить этот нож в грудь? Да! Да! (Распахивает рубаху и приставляет нож к груди).

ГОСПОДИН. Оставьте в покое нож. (Вырывает его у него из руки). Идемте прежде выпьем, а уж потом я сообщу о том страшном условии, при котором вам простится ваше прегрешение. (ГОСПОДИН берет и бутылку). Скажите, Агата сладострастна, а?

СЕНТ-ОУЭН. Как бы я желал, чтобы вы убедились в этом сами.

ЖАК (СЕНТ-ОУЭНУ). У нее длинные ноги?

СЕНТ-ОУЭН (тихо, ЖАКУ). Я бы не сказал.

ЖАК. Но при этом красивый большой зад?

СЕНТ-ОУЭН (тихо, ЖАКУ). Плоский.

ЖАК (ГОСПОДИНУ). Вы мечтатель, мой господин, но я люблю вас за это еще больше!

ГОСПОДИН (СЕНТ-ОУЭНУ). А теперь выслушай мое условие. Пока мы будем пить, ты будешь рассказывать мне об Агате. Какая она во время ЭТОГО. Что в этот момент говорит. Как она ЭТО делает. Как вздыхает. Каково с ней делать ЭТО. Будешь мне об этом рассказывать, мы будем пить, а я буду себе все ЭТО представлять...

СЕНТ-ОУЭН молча смотрит на ГОСПОДИНА.