Жакерия

Мериме Проспер

Д'Апремон. Христианин... Ты рассуждаешь, как монах, а не как рыцарь. Ни твой отец, ни мой не сказали бы этого, как бы они ни были благочестивы.

Изабелла. Послушайте его, батюшка, он говорит правду.

Д'Апремон (помолчав). Неужели же я сам должен выкинуть белое знамя?

Де Монтрёйль. Я избавлю вас от этого труда.

Изабелла. Вот белый шарф, он может вам пригодиться.

Де Монтрёйль берет шарф и уходит.

Д'Апремон.

Мне чудится, будто Жофруа д'Апремон, встав из гроба, проклинает меня и называет трусом!

Изабелла. Не Жофруа д'Апремону называть вас трусом!

Д'Апремон. Не кощунствуй! Чти память моего отца. Я видел, как он, весь в крови, со шлемом, рассеченным бердышом латника, отказывался отдать свои меч рыцарю с родовым знаменем... А я...

За сценой громкие крики.

Изабелла. Слышите радостные крики? Они принимают капитуляцию.

Д'Апремон. Ты ошибаешься. Я слышу их боевой клич: они не сдаются! (Поднимается.)

Изабелла. Мессир де Монтрёйль!..

Входит де Монтрёйль.

Де Монтрёйль. Злодеи! Убийцы! Стрелять в белое знамя!

Д'Апремон. Я это предвидел.

Де Монтрёйль. Вся шайка Оборотня ответила градом стрел на звук моего рога. Чудо, что не убили меня.

Д'Апремон. Умрем же!

Де Монтрёйль. Негодяи!

Д'Апремон. Умереть, выказав малодушие! Но мы искупим вину нашей смертью, Монтрёйль.

Де Монтрёйль. Я постараюсь умереть, как подобает рыцарю, но вы... раненый...

Д'Апремон. Латники вынесут меня на носилках из пик. Это будет моим смертным одром... Он достоин сына Жофруа...

Де Монтрёйль. Но...

Д'Апремон. Неужели нам ждать, когда голод отдаст нас, обессиленных, этим коршунам? Нет, Монтрёйль, у нас хватит запасов еще на одну трапезу. Завтра на заре мы выйдем. Солдаты вынесут меня на плечах, впереди развернут мое знамя... И я надеюсь, что раньше, чем изменники успеют зарезать своего сеньора, мой добрый бордосский меч еще послужит своему господину.

Изабелла. А я? Что станет со мной?

Д'Апремон. Изабелла! Отец не допустит твоего бесчестия. (Уходит.)

Изабелла. Да, так надо! Я не плачу о своей судьбе... Но бедный отец... раненый... Если он живым попадется в их руки... Ах, я как сейчас вижу голову брата моего, которую они несли на копье!

Де Монтрёйль. Монсеньор Жильбер всегда любил меня, я собирался стать его зятем... Я окажу ему услугу, в которой он не отказал бы мне, будь я ранен.

Изабелла. Что же вы сделаете?

Де Монтрёйль (берясь за кинжал). Я...

Изабелла. Как!.. Вы, вы посмеете?.. Вы? Монтрёйль?

Де Монтрёйль. Это последняя услуга, какую воин может оказать другу [75] .

Изабелла (помолчав).

Выслушайте меня. Сама пресвятая дева внушила мне эту мысль. Быть может, еще есть средство спасти отца, спасти всех храбрых людей, защищающих замок. Кому-нибудь надо пожертвовать собой. Дочь должна пожертвовать собой ради отца.

75

Амбруаз Паре рассказывает, что после небольшой стычки в Пьемонте трое или четверо солдат были страшно обожжены при взрыве пороховниц. Один из их товарищей спросил знающего хирурга, есть ли надежда на спасение; получив отрицательный ответ, он каждому «любезно» перерезал горло. (Прим. автора.)

Де Монтрёйль. Что вы хотите этим сказать?

Изабелла. Мы с вами обручены, я получила от вас это кольцо...

Де Монтрёйль. Увы!

Изабелла. Возьмите его обратно, если вы любите моего отца, если вы любите меня.

Де Монтрёйль. Зачем мне брать его обратно? Что вы задумали?

Изабелла. Откажитесь от меня, молю вас об этом на коленях!

Де Монтрёйль. Встаньте, прелестная кузина! Что с вами?

Изабелла. Я для вас потеряна... Мы все погибнем... Возьмите же обратно это кольцо!

Де Монтрёйль. Я догадываюсь, что вы хотите дать обет, и беру назад кольцо. Признаюсь, я и сам дал обет постричься в монахи, если только спасусь от грозящей нам гибели.

Изабелла. Так, хорошо. Вот ваше кольцо. Пойдите прочтите отходную молитву, пока я буду готовиться в своей молельне.

Де Монтрёйль. Но...

Изабелла. Ради бога, идите, Монтрёйль! Дайте мне вашу руку. Мы друзья, не так ли?

Де Монтрёйль. Навсегда...

Изабелла. Да, навсегда... Прощайте! (Уходит.)

Де Монтрёйль. Что она задумала? Да поможет ей пресвятая дева! (Уходит.)

КАРТИНА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ

Ставка Пьера перед осажденным замком.

Пьер, Оборотень.

Пьер. Позор! Даже сарацины так бы не поступили. Белое знамя и тот, кто его несет, должны быть так же чтимы, как святое причастие и священник, который выносит его народу.

Оборотень. Мне плевать на ваши обычаи и законы, господа воины! Не думайте, что вы здесь командуете послушными наемниками. Мы взялись за оружие, чтобы добыть себе волю, и ведем борьбу не на живот, а на смерть.

Пьер. Ты воображаешь, будто ты один здесь начальник и можешь отказать в капитуляции потому, что тебе так хочется?

Оборотень. А не думаешь ли ты, что вправе заставить нас предложить ее, раз ты настолько труслив, что еще боишься своих бывших господ? Чего тебе здесь надо? Почему ты не под Бове? Отец Жан звал тебя.