Жало Скорпиона
Шрифт:
— Извините, что побеспокоил... — голос Гимнаста был все такой же — глуховатый и ровный. — Но майор Романов уехал с Ивановым из «Аиста» в Москву.
— Без меня не начинайте, — сказал Артур. — Вызываю машину, беру еще пяток людей — и к вам! Встреть меня на дороге у знака.
Он положил трубку и посмотрел ей в глаза:
— Даже у тебя разыскали...
— Уезжаешь? — дрогнувшим голосом спросила она.
— Да выключи ты этого болтуна! — вырвалось у него. — Ребята ждут.
— Это опасно?
— Видишь, какой я неудобный... партнер, — виновато заметил он.
— Кто?
— Любовник.
—
— Но мы же, Кристина, еще не поженились, — улыбнулся он, вставая из-за стола и выключая телевизор. — Кто же я для тебя на самом деле?
— Ты — мой муж, — твердо сказала она, тоже поднимаясь с табуретки. — И я переживаю за тебя...
— Это напрасно, — буркнул он, набирая номер телефона. В трубку он коротко назвал адрес, сказал, что через пять минут выйдет из дому. Положив трубку, жестко прибавил: — За меня не надо, дорогая, переживать и волноваться, иначе у нас с тобой ничего хорошего не получится. Ты будешь переживать, я буду думать об этом, а моя работа не терпит сомнений, колебаний... В общем, я не имею права расслабляться...
В американских боевиках о полицейских часто показывают, как жены уходят от них — не выдерживают такой семейной жизни, когда мужа в любое время дня и ночи могут срочно вызвать на место происшествия. Там много режиссерской фантазии, вранья, неточностей, но то, что жизнь с полицейским — не сахар, — это верно. Ты должна относиться к моей работе, как и ко всякой другой: ушел муж на работу, и больше об этом не думай... — Во время этого монолога он успел одеться, застегнуть все пуговицы черного плаща, еще раньше надел наплечный ремень с пистолетом в желтой кобуре. — И всегда помни, дорогая, что меня не так-то просто убить... и даже ранить.
— Да, ты же Скорпион, — печально вздохнула она. — Ты можешь сам себя ужалить...
— Вот уж этого я делать совсем не собираюсь!
Он рассмеялся, нагнулся к ней и крепко поцеловал в пахнущие вином губы.
— Завтра вечером зайду за тобой на работу, — сказал он и вышел на лестничную площадку, предварительно посмотрев в объемный глазок. Не закрывая за собой дверь, снова повернулся к стоящей на пороге женщине: — Этот... Хрущ не попадался тебе на глаза?
— Слава Богу, забыл сюда дорогу и даже не звонит, — ответила она.
— Никому не открывай дверь, даже знакомым, если предварительно не договорилась с ними по телефону о встрече.
— Слушаюсь, товарищ подполковник! — улыбнулась она, однако глаза были печальными. — Слово «товарищ» теперь не в моде... Как же вас называть-то? Господин поручик?
— Поручик, дорогая... Но за что же ты меня понизила в звании?.. — Он осторожно закрыл за собой дверь. Улыбка еще не сошла с его лица, когда он быстро застучал ботинками по железобетонным ступенькам.
Глава двадцатая
НОВОГОДНИЙ «ПОДАРОК» ДЛЯ ШИШКАРЕВА
Михаил Ломов редко видел своего шефа в таком гневе: Хмель не шагал, как обычно, по роскошному ковру своего кабинета, а почти бегал, щелкая пальцами, как кастаньетами. Он был в синем костюме, белой рубашке, при галстуке, новые с глянцем лакированные полуботинки поблескивали, а серые чуть навыкате глаза, как говорится, метали молнии. Яков Раздобудько только что приехал
Черт с ними, выборами! Еще неизвестно, кого выбрали в Думу, кроме коммунистов и жириновцев, наверняка прошли и свои люди. Там, в Москве, это проще. В бывшей Думе было немало подкупленных депутатов, купят и этих, новых. Кто будет там метать икру перед избирателями? Мечут перед голосованием, а потом всем начхать на них! Думские будут делать свой бизнес, кому не хочется теперь жить сыто и богато?
Бизнесменам и банкирам из бывших бандитов есть у кого поучиться! Впрочем, этих «вытащили» журналисты, которые много писали об этих «думцах» и показывали по телевидению. Не верилось, что избиратели отдадут свои голоса за этих...
Ладно, выборные должности — это не главное для Хмеля. Придет и его время: власти не допустят, чтобы разваленной на куски страной управляли другие, да и народ уже притерпелся к нынешним руководителям и не захочет перемен... Какие они могут быть, перемены? Как правило, только к худшему. Все чаще в народе говорят, что нынешние правители наворовали по горло, больше им ничего и не надо, а другие, ежели нагрянут, — по новой начнут все хапать и разворовывать... Так что пусть все идет, как идет, и не надо больше никаких революций и потрясений...
А взбесило Хмеля сообщение помощника, что их постоянный клиент Арнольд Шишкарев наотрез отказался платить дань, а это ни много ни мало — несколько тысяч долларов в месяц. За «крышу» и охрану. Ну, случилась промашка, похитили его харьковские бандиты и чуть с живого шкуру не содрали, так ведь люди Раздобудько сожгли их дачу под Сосново? «Мерседес» генерального «Радия» не нашли — бандиты сумели продать его подвернувшимся прибалтам из Риги.
— Ты хоть припугнул его? — круто остановился перед Хрущом шеф, сверля его глазами. Из серых они превратились в водянисто-голубые. — Сказал, что мы на него наедем так, что небо с овчинку покажется?
— Толкует, что после того, что перенес в подвале дачи, уже ничего на свете не может его напугать. Мол, выручили его не наши люди, а спецназовцы или омоновцы. А дачу сожгли? Так это, говорит, то же самое, что убить змею, которая тебя уже ужалила...
— При чем тут змея? — чуть не зарычал Раздобудько. Свисавшие до подбородка запорожские усы подрагивали, маленький нос-картофелина покраснел, а большой рот кривился в недоброй усмешке.
Ломов пожал плечами, мол, передаю то, что услышал.