Жалобная книга
Шрифт:
Голова моя сама опускается на руки, не выдержав столь тяжкого труда. Обдумывать всякие глупости на рассвете, пытаясь выдать вялое течение бесхозных мыслей за интеллектуальный подвиг – то еще занятие. Голова моя не желает ввязываться в столь безнадежную затею, она предпочитает отяжелеть и опуститься на руки до начала пыточных умственных работ. И это лишний раз доказывает, что у меня чертовски хорошая голова.
– Что за карета такая? Почему зеленая?
Открываю глаза. За окном идет снег, поэтому в комнате сумеречно и очень светло одновременно. Я лежу на диване. Когда и как туда перебрался, неведомо. Но автопилот у меня молодец, вот
Варя сидит на полу, подле дивана, скрестив ноги.
– Извини, что разбудила, – говорит. – Просто уже полдень. Я подумала, поздно…
– Поздно – что? – спрашиваю, отчаянно тряся головой. Готов поклясться, что с волос моих во все стороны летят брызги сна, который теперь уж не вспомнить. И фиг с ним.
– Извини, – вздыхает. – Просто я места себе не нахожу с тех пор, как проснулась.
– Да уж, места здесь мало, – улыбаюсь. – Надо было сразу меня будить. Нечего со мной церемониться. Ты хоть кофе нашла? И все остальное…
– Я, честно говоря, только в душ успела сходить. А потом сразу пришла тебя мучить… И все-таки, “Зеленая карета” – что это было? Когда я засыпала, ты вдруг стал рассказывать про зеленую карету. Но я все пропустила.
– Ничего ты не пропустила. Это была колыбельная, – смеюсь. – Просто колыбельная. Ты еще пять минут поживешь без меня? Мне бы тоже в душ. Я быстро.
– Хоть десять, – мужественно соглашается Варя. – Я кофе пока могу сварить.
– Вот это было бы славно, – радуюсь.
Зря радовался. Неспособность Вареньки приготовить хороший кофе была явлена столь драматически, что я бы, пожалуй, не взялся исправлять эту ошибку природы. Вроде бы, воду в джезву она лила родниковую, как положено, и кофе не экономила, а результат вышел удручающий. Передержала на огне, до кипения довела, ясно. И, кажется, не только это.
Я сделал вид, что все в порядке, но про себя решил к плите ее больше не подпускать. Лучше уж сам. Справлюсь как-нибудь. Сколько уж лет справляюсь.
– Лишь зеленая карета мчится, мчится в вышине, – мечтательно повторяет Варя. Ей-то собственное варево по душе. Разбавила сливками, пьет и облизывается, как котенок. – Видишь, кусочек про карету я запомнила. Такой хороший стишок. Успокаивает.
– Если так, тверди его почаще, – советую. – Спокойствие тебе пригодится.
– Догадываюсь. Знаешь что? Давай теперь ты все-таки объяснишь мне, что вчера произошло. И зачем это нужно. И что теперь будет – со мной, и вообще?.. И, кстати, с тем безумным неземным 9 дядечкой. С Валентином Евгеньевичем. Что с ним-то будет?
– Что с ним будет, ты знаешь лучше, чем я. Вернее помнишь.
– К сожалению. Хочешь сказать, он проживет все это еще раз? Точно так, как это было со мной?
9
Употребление сочетания «безумный неземной» выдает знакомство Вареньки с творчеством поэта-концептуалиста Дмитрия Александровича Пригова. Принципиального значения сей факт не имеет. Так, к слову пришлось.
– Почти так, – говорю уклончиво. – Есть один небольшой нюанс, но… Давай по порядку, ладно?
– Давай. Если есть в этом деле хоть какой-то порядок, почему бы по нему не давать?
Невольно улыбаюсь. Все же мне с нею повезло. Талант
– То, что с тобой случилось, – говорю, – я описываю для себя термином: “слизнуть судьбу”. Мои коллеги обычно говорят: “украсть судьбу”, – и я иногда за ними машинально повторяю. Но это, по-моему, не совсем корректно. Строго говоря, никто ничего не крадет. Человек, чью жизнь ты прожила вчера вечером, не дал дуба сразу после нашего ухода. И не даст. Будет жить-поживать, злобра наживать, словно бы и не было ничего.
– “Слизнуть судьбу”, – повторяет. – Смешно звучит. Но сам процесс – не сказала бы, что веселый.
– Ну, это смотря на кого нарвешься. Бывает очень здорово. Просто такая уж твоя фортуна: выбор у нас вчера был невелик, а ждать ты сама не хотела.
– Не хотела, – подтверждает. – Ради этого утра, собственно, и не хотела. И мотивацию помню: боялась проснувшись решить, что ты весь вечер нес галиматью сектантскую, которой ни один вменяемый человек значения придавать не станет. Не хотела взирать на тебя с отвращением, как на самозванного гуру районного масштаба… Не представляла, что мое утро может наступить не “завтра”, а аж через несколько лет. Жизнь – она ведь длится, и длится, и длится, день за днем, даже чужая. Ты был прав, когда говорил, что можно соорудить собственную бесконечность между пунктами “А” и “Б”. Только я тогда вообразить не могла, о чем речь. Пока не попробуешь, не узнаешь, это да… Я ведь правильно понимаю, что можно было в его шкуре до самого конца оставаться?
– Конечно можно. Просто вряд ли нужно. Потом, со временем, сама сможешь решать, когда остановиться. А вчера я понял, что перегнул палку, и помог тебе катапультироваться. Но, в общем, хоть до самого конца оставайся, ничто этому не препятствует. Некоторые вот очень любят умирать чужой смертью.
Варя глядит на меня с откровенным ужасом.
– А ты… Ты тоже пробовал? – спрашивает, наконец.
– Конечно. И не раз. Но мне, честно говоря, не слишком понравилось. Так что теперь эвакуируюсь заблаговременно. Как крыса с тонущего корабля, ага.
– Значит, это не обязательно? – в голосе ее звучит явное облегчение.
– О боже. Конечно, нет. Все вообще необязательно, кроме двух правил, которые я тебе вчера изложил. Не трогай того, кто не жалуется; после завершения сеанса не вмешивайся в жизнь своей добычи, даже заговаривать не смей. Больше никаких ограничений.
– Неужели никто не пробовал эти запреты нарушать? Не верится. Человек такая упрямая скотина, ему только скажи: “нельзя”, – на дыбы станет.
– Ну, положим, не всякий человек. А пробовать – пробовали, конечно.
– И что? – Варя берет ехидный тон. – Умирали на месте, сраженные небесными молниями?
– Не обязательно. Просто никому не удавалось осуществить задуманное. Непременно что-нибудь случалось. Как вот вчера этот взрыв в кафе, когда ты мне погадать собралась. Надо понимать, мы с тобой собирались нарушить еще какое-нибудь правило, лично мне неизвестное. Я, по крайней мере, так подумал в какой-то момент. Когда мы уже в машине сидели…
– Ясненько-понятненько, – вздыхает Варя. – Вот ведь… В детстве, когда читала сказку о Синей Бороде, думала про его жен: “Какие же дуры, зачем они открывали эту запретную дверь?” А теперь – ох, как я их понимаю!