Жан, сын Флоретты. Манон, хозяйка источников

Паньоль Марсель

Однако неделю спустя он пришел в самую настоящую ярость, заметив, что незнакомец крадет его собственные ловушки. Он принялся следить и, наконец, в ложбине Рефрескьер застал человека в черной шляпе на месте преступления. Хотя у Пико-Буфиго не было с собой ружья, он ничуть не испугался вора внушительных размеров и стал поносить его на чем свет стоит, потребовав, чтобы тот вернул ему все пропавшие ловушки и заплатил в придачу штраф в сто франков. Незнакомец сделал вид, что протягивает ему только что украденный силок, и вдруг схватил Пико-Буфиго за горло.

Застигнутый врасплох и чуть ли не задушенный насмерть, Пико-Буфиго получил

изрядную взбучку. Когда он, с фингалами голубоватого цвета вокруг распухшего носа, попытался прийти в себя, незнакомец выхватил у него из рук холщовую сумку, забрал из нее шесть ловушек и запретил ему совать нос в холмы. У сраженного и остолбеневшего Пико-Буфиго на этот раз недостало сил ответить как следует на оскорбительные угрозы: так и не вымолвив ни слова в ответ, он удовольствовался тем, что проводил незнакомца глазами, когда тот отправился восвояси. Еле волоча ноги, он вернулся домой и безвылазно просидел взаперти два дня, залечивая рану целебными травами; в его покалеченной башке уже рождался план страшной мести.

* * *

На третий день утром он почувствовал себя лучше и с большим удовольствием увидел, что на его лице не осталось следов драки: он позавтракал головкой великолепного лука, горстью миндальных орехов, которые колол меж двух камней на краю стола, и запил все это большим стаканом вина. Потом собрал все свои капканы для кроликов – их была дюжина – и отправился расставлять их по склонам вокруг дома. При этом он несколько раз повторил, словно хотел запомнить что-то очень важное: «Мне нужен только один к завтрашнему вечеру, но обязательно нужен». После чего вернулся домой и достал свое двенадцатикалиберное.

Это ружье было одновременно и его богатством, и его гордостью. Когда-то он купил его по случаю у оружейника из Обани за баснословную цену в триста франков: это было ружье без курка, «хаммерлес», которое он, по здешнему обычаю [12] , называл «намерлесом». Он заряжал его особым поблескивающим желтым порохом, от которого взорвалось бы любое другое ружье в деревне, но не «намерлес».

Так вот, Пико-Буфиго внимательно посмотрел на свое ружье, взвесил его на руке, передернул затвор, открыл, закрыл его и вдруг проговорил вслух:

12

В Провансе в простонародном языке к словам с первым слогом на «а» часто прибавляют начальное «н», например «авион – навион».

– Нет, не этим, это всем знакомо!

После чего поднялся на чердак и спустился обратно со старинным капсюльным ружьем своего отца – тяжелой длиннющей берданкой, которая заряжалась с дула. Он отыскал порох, капсюли, которые надевали на бранд-трубку для воспламенения порохового заряда, отлил пулю, расплавив кусок свинцовой трубки, и долго жевал шарик из бумаги, чтобы смастерить из него пыж… Затем тщательно зарядил почтенное ружье и спрятал его в корпус высоких напольных часов.

Потом взял «намерлес», отвинтил прицел и, завернув его в клочок бумаги, спрятал сверток в дупло оливкового дерева, которое облюбовал осиный рой, способный отпугнуть любого любопытного, если таковой найдется.

Наконец, с «намерлесом» через плечо, он отправился в Бастид-Бланш.

Сначала зашел в булочную, где ему сказали, что булочник месит

тесто в пекарне. Поинтересовался у булочницы, не осталось ли у нее известного цветочного сбора, у него, дескать, уже два дня страшно сводит живот. Та посоветовала ему обратиться к уборщице Республиканского клуба, которая собирала травы и готовила замечательную настойку.

По пути он остановился в пекарне и оставил ружье у булочника, попросив наутро отдать его почтальону, чтобы тот отнес его оружейнику в Сен-Марсель, поскольку прицел потерян и ружье нуждается в починке.

– Вот беда-то! – воскликнул булочник. – Да ведь почтальон вернет тебе его не раньше следующей недели! Как же ты неделю без ружья-то?

– Ничего, обойдусь как-нибудь, отдохну, – ответил Пико-Буфиго. – Не знаю, что со мной: в кишках черт знает что и голова кружится! Я позавчера грибы ел, может быть, от них. Хотя я в них разбираюсь…

– Такое случается, даже съедобными грибами можно травануться, если они выросли на том месте, где до них росли ядовитые. Умереть не умрешь, но света белого невзвидишь.

По пути в клуб Пико-Буфиго прошелся, слегка пошатываясь, по площади мимо игроков в шары: те не преминули поинтересоваться, что с ним сегодня такое, и ему пришлось подробно изложить им историю с подозрительными грибами. А Филоксен заставил его выпить рюмку шартреза, который один мог облегчить страшные боли: бедняга уже сгибался в три погибели чуть ли не при каждом слове. Пико-Буфиго не отказался от шартреза и побрел дальше со свертком целебных трав под мышкой…

* * *

На другое утро, чуть свет, он обошел дюжину своих ловушек: оказалось, в них попалось три кролика, один из которых был огромным самцом, он все еще метался, стараясь высвободить свои покалеченные лапы. Пико-Буфиго добил его ударом ребра ладони между ушами и страшно обрадовался.

– Ты-то мне и нужен! – довольно усмехнулся он, после чего посмотрел на кролика и по-провансальски обратился к нему: – Ну что, дружок, попался? А теперь сам послужи ловушкой.

Дома он положил его в большой шкаф и отправился в холмы.

* * *

Он захватил с собой ягдташ с едой, бутылкой вина и маленькой подзорной трубой: это был старый морской бинокль, с помощью которого он обычно следил, нет ли поблизости жандармов.

Перебираясь из одной ложбины в другую, он добрался до края плоскогорья Солитер и устроился там за можжевельником между двумя каменными глыбами, откуда перед ним как на ладони простирались окрестности Ле-Зомбре. Вдали прошел старичок, с большим трудом тащивший вязанку валежника, проехала повозка дровосеков, показались трое парней, согнувшихся под весом огромных рюкзаков. Но врага пришлось ждать чуть ли не целый день.

Наконец к пяти часам вечера он появился, на нем была все та же черная шляпа: он шел от дна ложбины Рефрескьер вверх по крутой тропинке, наискосок пересекающей каменистый склон, как раз под тем местом, где затаился Пико-Буфиго. Склон кончался у подножия отвесного каменного уступа, и вдоль этой своеобразной стены росли густые заросли ладанника, колючего можжевельника и терпентинных деревьев. Пико-Буфиго хорошо знал это место, поскольку каждый год добывал здесь по нескольку дюжин кроликов.

Симеон вошел в заросли… Пико-Буфиго больше не видел его, но наблюдал за его продвижением по колебаниям веток и убедился, что тот остановился пять раз.