Жандарм

Семин Никита

— Акинфей, — высунув кончик языка от усердия, выписал я вверху листка.

И вот сейчас я дошел до своих московских «знакомых».

— Так. Имя написал, отчество и фамилию пока не знаю, надо бы сегодня же это поправить, — шептал я себе под нос, — приметы — брюнет, борода в пол ладони... Эээ... а что еще у него есть примечательное? — задумался я.

Внизу в это время забарабанили в дверь, но такое случалось уже не в первый раз, и я не обратил на это внимания. Лишь когда снизу поднялись и застучали в дверь «хозяйского» коридора, я тяжело вздохнул и отложил листок. Марина Сергеевна уже ушла по делам магазина бытовых товаров, который ей достался от мужа. Юля тоже покинула дом, отправившись изучать трудное искусство игры на виолончели.

И постояльцам на первом этаже о том было известно. Раз уж все равно впустили кого-то и стали стучаться в коридорную дверь — должно быть, пришли именно ко мне.

Отперев дверь выданным мне купчихой ключом, уж кого я не ожидал за ней увидеть — так это Сашку. Этого подростка я не видел с того памятного вечера, когда только прибыл в Москву и он у меня чемодан выхватил из рук. Он видимо тоже этот момент помнил и когда заговорил, посматривал на меня с опаской.

— Дядька, вы же жандарм? — последнее слово он произнес шепотом и с оглядкой — не услышал ли кто лишний.

— Василий проболтался? — тут же подумал я на вылеченного вчера детину.

Паренек похоже с какой-то просьбой пришел, а я вчера как раз говорил мужику, чтобы тот Акинфею с Сергеем передал о моей готовности помочь им в решении проблем. Но те-то знают о моей службе, а Сашка — нет. А ведь они обещали мне молчать и никому не говорить...

— Дык, у вас же тогда в чемодане бумаги были про жандармерию их старшие и прочитали, а я и запомнил, — прежде, чем я накрутил себя, ответил Сашка.

Точно! Я чуть себя по лбу не хлопнул.

— Заходи, не говорить же на пороге, — пропустил я его в коридор и дальше — в свою комнату.

Усадив подростка на стул, сел напротив него на кровать.

— Рассказывай, что случилось, — в конце концов, надо расширять сеть агентов.

И теперь я буду делать это по науке, как на лекции ротмистр нам рассказывал. Для меня стало новостью, что большинство завербованных людей работают на жандармов не за страх, а за совесть. В прямом смысле этого выражения.

— Слышал я, что губернатора Козлова взорвали и ищите тех, кто это сотворил?

— Слышал, ищем, — насторожился я такому началу.

— Я знаю, кто это сделал! — уверенно заявил Сашка и вскочил со стула.

— Та-ак, — протянул я, лихорадочно пытаясь понять — он действительно откуда-то знает, кто взорвал Козлова, или пытается для чего-то меня обмануть? — Подробности!

— Вы не сумлевайтесь, я правду сказываю. Значиться тут рядышком, не далече от вокзала, есть дом один. Так-то в нем ничего особенного нет, на этот, в котором вы комнату снимаете, похож. Вот только у него на углу растет клен большой. Сам высокий — аж до крыши достает, листья от самой земли тянутся. Прятаться за ним — сущее удовольствие! Вот только он же окно на первом этаже почти полностью закрывает, отчего эту комнату никак сдать не могли. Кому захочется в потемках даже днем сидеть.

— А что же тогда клен не спилят?

— Откель мне знать, — пожал плечами Сашка, — но мне же лучше.

— Ты к сути давай, — поторопил я его.

— Так я и сказываю! Вот значится я вчера вечером на одного приезжего нарвался, — и тут Сашка опустил глаза в пол. — Ну вроде вас. Ох он меня гнал! Я уж и сумку его скинул, а он ее подхватил на бегу и дальше за мной! Еле сумел от него оторваться, за угол дома забежал, а потом — за клен! Так он настырный оказался и полночи вдоль улицы шнырял! Городового позвал, лишь бы меня найти! Всю ночь мышкой сидел за кленом и разговоры из той самой комнаты слышал. Я поначалу-то даже струхнул, когда за спиной в этой комнате-то вдруг голос чей-то заговорил, — перекрестился Сашка. — Там же не снимал раньше никто. Но удержался.

— И о чем те голоса разговаривали? И сколько их было?

— Двоих различил. Они на меня сначала ругались и слова плохие говорили. Ну, не именно на меня, а на того, кто этого настырного к дому привел. Пужались, что городовой, которого эта сволочь упертая в помощь

себе позвала, начнет по домам шнырять, меня выискивать. И их найдет. А они того тоже прятались. Еще и ругались, что прятаться приходится, а дело до конца не сделано. Что Козлов жив остался. Ну я значится к себе к старшим посоветоваться, так их и не было. Я старосте одному и рассказал, а он сказывал, что те дела благородных и их свара, и неча туда вмешиваться, вот значит.

— Понятно, — протянул я. Ну да мужикам эти игрища не интересны и не нужны.

— Но как же так, разе так можно? — возмутился подросток. — Я к дядьке Увару то потом и побег, — буркнул Сашка. — Только он на меня шикнул, чтобы я на честных людей напраслину не возводил, оплеуху отвесил и прогнал. А я своими ушами слышал, как они злились, что его высокопревосходительство не смогли на тот свет свести! Я не вру!

— Я тебе верю, — кивнул я подростку. — Давно дядьке Увару сказал? — прикинул я, что городовой может умышленно скрывать бомбистов.

Причем втайне даже от мужиков, которых прикрывал от меня. Похоже, для него скрывать преступников, а не искать их — привычное дело. Не на своем месте Алябьев находится, точно не на своем! И если все, что говорит Сашка — правда, недолго городовому в этом чине ходить осталось.

— Да не, — мотнул паренек головой. — Я от него сразу к вам. А то мало ли, вдруг сбегут эти сволочи из дома, где их потом искать-то?

— А чего ты так о здоровье губернатора-то печешься? — решил я прояснить последний вопрос.

Хоть уже и слышал много раз, что рабочие к нему хорошо относятся, но ведь наверняка далеко не все. Мало ли что сам Сашка о нем думает? С чего решил тут же доложить о «бомбистах», если это они, и даже к малознакомому жандарму побежал? Уж не ловушка ли это?

— У меня младшой братишка есть, так он год назад чуть богу душу не отдал. Заболел дюже сильно. Ни в одной больнице помочь не могли, куда нас пускали. А к магам, что при тех больницах служат, очередь — на месяцы вперед. Не дождался бы брат. Я уж и не знал, к кому в ноги кидаться, чтобы помогли. А тут вижу — важный господин из ресторации выходит. Меня тогда будто кто под руку толкнул. Вот и кинулся к нему в ноги. Меня его водитель чуть пинками не погнал, а он — остановил его и посмотрел ласково. Спросил, чего мол я к нему в ноги кидаюсь. Ну я и рассказал ему все, как на духу! О Сеньке, что тот без помощи вот-вот преставится. И он помог! Взял бумагу, начеркал в ней и печать свою с гербом приложил. Отдал мне и говорит — вот, сходи в частную клинику к Виноградову и покажи это. Он твоего брата примет. Так и случилось, — шмыгнул подросток. — Это уже потом я узнал, что тот важный господин и был Губернатором. Долг жизни у меня перед ним, он брата спас! — серьезно закончил Сашка.

— Ладно, пойдем, покажешь, где тот дом с кленом и голосами, — решился я.

Если Сашка не ошибся, то поимка совершивших покушение на Козлова бомбистов позволит мне наработать авторитет в своей службе. А там, кто знает, может, и еще чем одарят.

Пока шел за подростком по улицам, прикидывал план своих действий. Ворваться просто так — не вариант. Все же я до конца не сбрасывал со счетов возможность подставы. Надо как-то проверить информацию Сашки. И в то же время, если он говорит правду, то эта проверка может или спугнуть бомбистов, или вылиться в бой. Их двое, а может и больше. Наверняка есть какое-то оружие, чего нет у меня. Они настороже, еще и ночные события их взбудоражили. Плюс — Алябьев, который по словам Сашки их покрывает, тоже может начать суетиться и помешать. Лучше бы в одиночку не идти, но кого позвать себе в помощь? Мужики на работе, это я тоже у подростка успел уточнить. До жандармерии не близко. Пока туда, пока обратно — бомбисты могут утечь, и ищи их потом. В полицейский участок к Тенетову обратиться? Тот точно служака честный, успел его при нашей встрече оценить. Но на службе ли он сейчас? Да и тоже потеря времени будет. И так клин и эдак затык.