Жангада. Кораблекрушение "Джонатана".
Шрифт:
— Губернатором, несомненно, будете вы? — осведомился офицер.
— Нет, — ответил Кау-джер, — мне нужна свобода — полная, неограниченная, абсолютная. Кроме того, я настолько же устал повелевать, насколько неспособен подчиняться. Поэтому я удалюсь, оставив право избрать себе воспреемника.
Чилийский офицер внимательно слушал эти неожиданные для него заявления. Неужели горькое разочарование, звучавшее в словах Кау-джера, было искренним? Неужели губернатор ничего не потребует лично для себя?
— Моего воспреемника зовут Дик, — продолжал тот печально,
— Принимаю их, — заявил чилиец, радуясь победе, одержанной по главному пункту.
— Что ж, прекрасно, — закончил Кау-джер, — я изложу наш договор в письменном виде.
И он принялся за работу. Потом оба подписали договор в трех экземплярах.
— Один экземпляр — вашему правительству, — объяснил Кау-джер. — Второй — моему воспреемнику. Третий же я оставляю себе. Если содержащиеся в договоре обязательства будут нарушены, я сумею — можете в этом не сомневаться! — обеспечить их выполнение… Но это еще не все, — добавил он, представив собеседнику еще один документ. — Осталось еще оформить мое личное положение. Будьте любезны взглянуть на этот второй договор, определяющий мое будущее в соответствии с моими желаниями.
Чилийский офицер повиновался. По мере того как он читал, на его лице отражалось все большее удивление.
— Как! — воскликнул он, закончив чтение. — Вы всерьез предлагаете это?
— Настолько всерьез, — ответил Кау-джер, — что даже ставлю это как conditio sine qua non [49] для согласия по всем остальным пунктам нашего договора. Принимаете ли вы это условие?
— Принимаю, — подтвердил чилиец.
Оба скрепили подписями второй договор.
— Переговоры закончены, — сказал Кау-джер. — Отправьте ваших солдат обратно на корабль. Ни под каким предлогом чилийские вооруженные силы не должны появляться на острове Осте. Завтра же можно будет ввести новый порядок. Я сделаю все, чтобы не возникло никаких осложнений. А до тех пор требую сохранения абсолютной тайны.
49
Непременное условие (лат.).
Оставшись один, Кау-джер тотчас же вызвал Кароли. Пока его искали, губернатор написал короткую записку и вложил ее в конверт вместе с одним экземпляром только что подписанного договора. Потом составил небольшой список самых различных предметов. Все это заняло лишь несколько минут и было закончено задолго до прихода Кароли.
— Погрузи на «Уэл-Киедж» все, что здесь перечислено, — приказал Кау-джер, протянув Кароли список, в котором, помимо продуктов и одежды, значились порох, пули и всевозможные семена.
Несмотря на привычку к слепому повиновению, индеец не мог удержаться от вопросов. Значит, Кау-джер собирается путешествовать? Почему
— Повинуйся!
Когда Кароли ушел, Кау-джер приказал позвать Дика.
— Сын мой, — сказал он, отдавая ему только что запечатанный конверт, — вот документ, который предназначается тебе. Завтра на заре ты вскроешь конверт.
— Будет исполнено, — коротко ответил Дик.
Он ничем не выдал своего удивления. Теперь Дик умел владеть собою. Он получил приказ. Приказы выполняют не рассуждая.
— Хорошо, — сказал Кау-джер, — а теперь иди, мальчик, и точно следуй всем моим указаниям.
После ухода Дика Кау-джер подошел к окну и поднял штору. Долго смотрел он вдаль, как бы желая навсегда запечатлеть в памяти все, что уже не суждено ему было более увидеть. Перед ним расстилалась Либерия, за нею — Новый поселок, а еще дальше — высились мачты кораблей, стоявших в порту. Вечерело. Рабочий день заканчивался. Оживилось движение на дороге, ведущей из Нового поселка. Затем в сгущавшихся сумерках загорелись огни в окнах домов. Этот город, эта кипучая трудовая жизнь, благополучие — все было создано им. Перед мысленным взором Кау-джера предстало все, что он здесь пережил, и его усталое сердце преисполнилось гордостью.
Наконец настало время подумать и о себе. Не колеблясь он покинет этих людей, превращенных им в богатый, счастливый и сильный народ. Вместо одного правителя у них будет другой — остельцы могут даже не заметить этого события. Но сам Кау-джер умрет так же, как и жил, — свободным!
Он не станет омрачать прощанием свой отъезд, приносящий ему освобождение. К чему? Уже второй раз он уходит от человечества… И снова Кау-джер почувствовал, как его сердце переполняется любовью, необъятной как мир, той неискоренимой любовью, которая не нуждается в таких ребяческих поступках, как прощание.
Близилась ночь. Подобно отяжелевшим векам, смыкаемым сном, закрывались ставни в окнах, медленно гасли огни. Наконец стало совсем темно.
Кау-джер вышел из управления и направился к Новому поселку. Дорога была пустынна. Он не встретил ни единой души.
«Уэл-Киедж» покачивалась на волнах у набережной. Кау-джер вскочил в нее и оттолкнулся от берега. Посреди бухты чернел силуэт чилийского корабля. Как раз в этот момент там отбивали склянки. Кау-джер вывел шлюпку на чистую воду и поднял парус.
«Уэл-Киедж» встрепенулась, сделала разворот и вырвалась за пределы порта. Там ее подхватил свежий северо-западный бриз. Кау-джер задумчиво сидел у руля, прислушиваясь к мелодичному плеску волн о борта шлюпки.
Когда он обернулся, было уже поздно. Спектакль окончился, занавес опустился. Новый поселок, Либерия, остров Осте исчезли в ночи. Все это ушло в прошлое…
15. Снова одинок!
Дик, точно следуя указаниям Кау-джера, при первых же проблесках зари вскрыл полученный конверт. В нем находилось письмо: