Жангада. Школа робинзонов
Шрифт:
Бенито ступил на дно, под его тяжелыми подошвами захрустел песок. Он спустился на глубину в десять — пятнадцать футов у круто обрывавшегося берега, в том месте, где утонул Торрес.
Здесь были такие густые заросли камыша и водорослей с множеством запутавшихся в них коряг, что во время вчерашних поисков багры не могли проникнуть повсюду. Могло статься, что труп застрял в этой подводной чащобе и остался на месте.
Тут, в тихой заводи, совершенно не ощущалось течения. Юношу вел за собой плот, медленно плывший у него над головой. Свет проникал довольно глубоко сквозь прозрачную воду.
Молодой человек медленно двинулся вдоль берега. Палкой с железным наконечником он ворошил водоросли и скопившийся на дне хлам. Стайки рыб выпархивали, если можно так выразиться, словно птички, из подводных кустов. Они сверкали в воде будто тысячи осколков разбитого зеркала. По желтоватому песку сотнями разбегались маленькие рачки, точь-в-точь большие муравьи из потревоженного муравейника.
Бенито тщательно обыскивал каждый закоулок, но ничего не находил. Вскоре он обнаружил, что дно заметно понижается, и решил, что тело Торреса могло скатиться вниз, к середине реки. В таком случае оно, вероятно, там и лежит, потому что течение вряд ли подняло его с такой глубины. Но Бенито пока по-прежнему двигался вдоль берега за плотом, который должен был плыть четверть часа в одном и том же направлении.
Прошло четверть часа, а Бенито ничего не нашел. Тут он почувствовал потребность подняться на поверхность и восстановить силы. Кое-где дно понижалось, и он спускался на глубину до тридцати футов, значит, ему приходилось выдерживать давление, равное одной атмосфере, что вызывает большую физическую усталость и с непривычки даже затуманивает сознание.
Бенито дернул за шнурок колокольчика — рабочие на плоту начали его поднимать, но очень медленно, всего на два-три фута в минуту, чтобы быстрая смена давления не повредила внутренним органам.
Как только юноша взобрался на плот, с него сняли скафандр, и он сел немного отдохнуть.
Пироги тотчас подошли к плоту. Маноэль, Фрагозо, Араужо окружили Бенито и ждали, когда он заговорит.
— Ну что? — спросил Маноэль.
— Пока ничего!
— Никаких следов?
— Никаких!
— Хочешь, я тебя сменю?
— Нет, Маноэль, я ведь только начал. И теперь знаю, куда надо идти… Я хочу искать сам!
Бенито решил осмотреть нижнюю часть берега до плотины Фриас, где дно, повышаясь, могло задержать тело Торреса, но прежде он хотел отойти от берега и тщательно обыскать глубокую впадину посередине реки. Там багры не доставали до дна.
Араужо одобрил план, а Маноэль предупредил друга:
— Будь осторожен! Тебе придется спуститься футов на шестьдесят ниже, чем ты спускался, и давление дойдет до двух атмосфер. Двигайся очень медленно, иначе может пострадать мозг. Ты перестанешь понимать, где ты, и забудешь, зачем туда попал. Если голову тебе сожмет будто тисками, а в ушах начнется назойливый шум, не мешкая давай сигнал к подъему. Потом спустишься снова и понемногу освоишься с глубиной.
Металлический шлем снова привинтили к скафандру, насос заработал,
Теперь плот отошел от левого берега футов на сорок, а чтобы его не сносило течением, более быстрым на середине реки, к нему привязали убы, и индейцы веслами удерживали плот в нужном положении.
Бенито спустили очень осторожно, и он твердо стал на дно. Когда его свинцовые подошвы коснулись песка, юноша определил по длине подъемного троса, что находится на глубине шестидесяти пяти — семидесяти футов. Тут, в глубокой впадине, было темнее, но чистая вода пропускала еще достаточно света. Бенито довольно ясно различал предметы, осевшие на дне, и уверенно продвигался вперед. К тому же песок, усеянный кусочками слюды, отражал свет, точно рефлектор.
Юноша шел, изучая дно, проверяя своим копьем каждую ямку. Он продолжал медленно спускаться, по мере надобности трос отпускали, обе трубки висели свободно, и насос работал исправно.
Так Бенито дошел до середины реки, где впадина достигала наибольшей глубины. Порой вокруг нависала такая тьма, что он переставал видеть даже на близком расстоянии. Но скоро Бенито догадался, что плот, двигавшийся над его головой, заслоняет солнечные лучи, и тогда казалось, что наступила ночь. А минуту спустя черная тень отступала, и переливающиеся частички слюды по-прежнему отражали яркий солнечный свет.
Бенито спускался все ниже. Он чувствовал это по возросшему давлению. Ему стало труднее дышать, он не мог так свободно двигать руками и ногами, как ранее. В ушах у него шумело, но сознание оставалось ясным, он чувствовал, что мозг его работает необыкновенно четко, и потому не хотел давать сигнала к подъему.
Внезапно в полумраке он заметил очертания темной фигуры. Ему показалось, что это мертвое тело, застрявшее в водорослях. Сердце его дрогнуло. Он шагнул вперед, вытянув копье, сдвинул с места темный предмет и различил скелет громадного каймана, который течение Риу-Негру вынесло в Амазонку.
Бенито Гарраль вспомнил заверения лоцмана и подумал, что живой кайман с таким же успехом мог бы сюда забраться. Но он отбросил эту мысль и продолжал идти вперед, решив добраться до самого глубокого места впадины. К тому времени Бенито уже спустился футов на сто и, следовательно, испытывал давление в три атмосферы. Он понимал, что, если впадина будет и дальше понижаться, ему придется скоро прекратить поиски.
Практика показывает, что спуск под воду на глубину от ста двадцати до ста тридцати футов — это предел, который опасно переступать: под таким давлением не может нормально функционировать не только человеческий организм, но и насосы перестают равномерно подавать воздух.
И все же Бенито решил идти вперед, пока хватит выдержки и физических сил. Необъяснимое предчувствие влекло его к этой подводной пропасти; оно подсказывало ему, что тело скатилось на самое дно, и если на Торресе были тяжелые вещи — пояс с зашитыми деньгами или оружие, — они могли удержать мертвеца на дне.
И вдруг в темной впадине он заметил труп… Тот лежал вытянувшись, будто уснул, подложив руки под голову… Торрес? В густом мраке было трудно разглядеть; но несомненно человеческое тело лежало неподвижно менее чем в десяти шагах.