Жанна д"Арк из рода Валуа книга третья
Шрифт:
– Да, да… конечно…
Но ощущение, что она вынудила Жанну ответить согласием, с тех пор не покидало и заставляло почему-то стыдиться.
А вдруг героиня-спасительница сама захочет остаться при дворе после коронации? Король наверняка ей это предложит, и в праве ли Клод требовать от подруги отказа от такой завидной доли? Нет, конечно! Лишь бы Жанну не заставили воевать снова. Хотя здесь все теперь так добры. Не могут же они не понимать, что чудесная Дева всего лишь слабая девушка, а французское войско стало теперь таким сильным…
Клод
Ах, как хорошо!
Девушка закрыла глаза, пытаясь уйти в свои видения так же, как это было в Домреми. Но из призрачной дымки, вопреки её воле, поплыли воспоминания, никак не связанные ни друг с другом, ни с этим садом, ни с ароматом весны… Никак не связанные… никак…
Ни этот барон де Ре с умными, всё подмечающими, но злыми глазами, ни Рене, ни тот красивый герцог, который так понравился Жанне… Король, конечно же, предложит своей Деве дворянство и, может быть, титул… И герцогу она нравится… А у барона глаза, скорее, несчастные. От несчастья легко сделаться злым. Но в бою он был добр: он защищал её, как рыцарь, который поклялся отдать жизнь… Вчера, при встрече, он улыбнулся очень похоже на Рене… Ах, как тянет забыться и не думать ни о каких сражениях, походах и вечной осторожности – как бы себя не выдать!..
Внезапно, короткий смешок заставил девушку очнуться.
Незнакомый человек в кольчуге без нагрудника и в обычной шапке вместо шлема, стоял на дорожке и насмешливо наблюдал за ней.
– Паж? – спросил незнакомец. – Ты ведь паж Девы, верно?
Клод молча кивнула.
– Ай-ай! Разве место пажа не при своей госпоже? Или ты влюбился, господин паж? Только влюблённые мальчики стремятся стать похожими на предмет своих воздыханий и начинают нюхать цветочки, позабыв обо всём…
Клод удивлённо выпустила ветку из рук.
– Я не влюблён.
– Значит, ты сам девица? Со стороны было очень похоже! Может, ты тоже дева, как твоя госпожа?
Клод нахмурилась.
Во-первых, ей не понравилось, как незнакомец задал вопрос: он не спрашивал, а, скорее, испытывал. А во-вторых, она не могла поручиться, что не покраснела, и – в который уже раз – подосадовала на себя за то, что так и не научилась размашисто ходить, сидеть, широко раздвинув колени, и говорить уверенно, отрывисто, как это делала Жанна, когда притворялась мальчиком в Домреми.
– Вы правы, сударь, пожалуй, я должен поспешить к своей госпоже.
Клод сделала попытку уйти, но незнакомец, прихрамывая, забежал вперёд и загородил дорогу.
– Ты что, обиделся? Брось! Спроси здесь любого, и всякий скажет, что Жан де Вийо насмешник, каких мало! У меня это само с языка слетает без задних мыслей! Ну, подвернулось, назвал тебя девицей… прости. Я знаю, что госпожа твоя сейчас на Совете у короля, так что будь спокоен – нюхай цветы сколько хочешь!
Клод коротко кивнула и хотела пройти
– Господин чего-нибудь желает? – спросила девушка.
– Желает, – усмехнулся он. – У господина имеется свободное время, и он желает с кем-нибудь поболтать. А паж Девы – собеседник, желанный для любого! Мы все так мало о ней знаем и так хотим узнать больше.
– Но я вас не знаю совсем, – попятилась Клод.
– Неправда! Я только что представился! Но, если ты плохо расслышал, повторю: Жан де Вийо, подданный её светлости герцогини Анжуйской, у которой до недавнего времени служил конюшим в Шиноне. Теперь ты меня знаешь, не так ли?
Клод снова отделалась кивком.
– Вижу ты не слишком разговорчивый, – хлопнул её по плечу де Вийо. – Зато про меня все говорят, что в словах удержу не знаю. Выходит, поладим, да? Ну, расскажи, какая она была до того, как стала Девой? Ведь не может же быть, чтобы – как все, раз Господь её заметил. Наверное, не такая какая-нибудь, да?
Клод попятилась ещё дальше, чтобы сбросить с плеча ладонь незнакомца, которую тот, кажется, и не собирался убирать.
– Жанна всегда была такой же, как и теперь. Зачем вам чьи-то слова, сударь, если вся она у вас перед глазами?
– Хитёр, – погрозил пальцем де Вийо. – Ну ладно, не хочешь о госпоже – расскажи о себе что-нибудь. Ты, говорят, рос вместе с ней, так, может, у вас там, в Лотарингии, все какие-нибудь особенные?
Клод опустила голову. Ей вспомнились братья, которые до сих пор находились в Пуатье, обучаясь ратному делу. Что в них было особенного?
– Кого ни возьми, каждый человек чем-то выделяется, сударь, – пробормотала она. – Нужно уйти далеко от дома, чтобы понять, насколько особенными были те, про кого никогда раньше так не думал. Для меня сейчас любой земляк, как часть семьи. А семья…
Она запнулась. До сих пор воспоминания о доме были словно праздничный наряд, который часто не достают, чтобы не затрепался. Наверное, не стоило вынимать их и теперь, ради праздного любопытства чужого человека.
– Так что там с твоей семьёй, – с нарочитой небрежностью подтолкнул её де Вийо.
– Ничего, сударь. Все они обычные люди, которые просто живут.
– А семья Жанны? Тоже обычная?
– Да.
– А кем была её мать?
– Достойной женщиной.
– А отец?
– Мужчиной.
Де Вийо засмеялся.
– Да из тебя слова клещами надо тянуть! Я бы тоже хотел быть таким же молчаливым, но не получается… А лет тебе сколько?
– Не много, сударь.
– Это видно. Однако, говорят, под Турелью ты здорово отличился…
Вийо задал этот вопрос, надеясь увидеть смущение, или что-нибудь ещё, что обязательно должно было проступить, если слухи о подмене не лгали.
И он увидел.
Щеки Клод налились румянцем, а глаза невольно начали искать, за что зацепиться, чтобы не выдать опасную тайну неизвестно кому…