Жанна д'Арк

Твен Марк

В так называемом предисловии переводчика, по сути-авторском предисловии, наш читатель найдет выразительную характеристику Жанны д'Арк, как она выкристаллизовалась в художественном сознании писателя. Свой роман М.Твен выдает за «свободный перевод» личных воспоминаний Луи де Конта – пажа и секретаря самой Жанны д'Арк. Уже от переводчика на современный английский язык, т. е. от своего собственного имени, М.Твен указывает на свои источники, которые он, с одной стороны, называет источниками «из-под присяги», а с другой – «достоверными и убедительными». В этом нельзя полностью согласиться с М.Твеном. А. Франс был ближе к истине, когда создавал свою книгу о Жанне д'Арк, отмечая исключительную недобросовестность ведения всех материалов процесса над Жанной (а он исследовал гораздо больше источников, нежели М.Твен). Наконец, А. Франс проницательно указал на то, что все материалы процесса при переводе на латинский язык потеряли во многом оригинальный оттенок и утратили тонкость мыслей.

М.Твен использовал разнообразные источники,

которые он изучал и освещал как писатель-демократ. Из этих источников он мог составить себе следующую картину.

Шла Столетняя война. После битвы при Азенкуре (1415 г.) весь север Франции вместе с Парижем подпадает под власть англичан, на сторону которых переходят и многие французские феодалы (например, герцог Бургундский). К 1428 году стягивается петля осады вокруг города Орлеана, взятие которого открыло бы англичанам весь юг страны и привело бы к падению Франции. Перед лицом этой колоссальной опасности растерялись и феодалы, и церковники, называвшие себя народными пастырями. Только простой народ Франции не покорялся иноземцам и видел в них ненавистных захватчиков. В областях, захваченных врагом, велась партизанская борьба, и время властно требовало появления вождя из среды самих масс. Тогда-то семнадцатилетняя крестьянская девушка из Домреми по имени Жанна д'Арк становится во главе небольшого отряда, который при поддержке городского ополчения снимает осаду с Орлеана. Естественно, что свое патриотическое призвание Жанна сама и ее современники, ее близкие понимали и могли понимать лишь как миссию, внушенную ей свыше. Отсюда и ее вера в «голоса», которые обращались к ней, звали на подвиг во имя «Франции милой и прекрасной», как пели в ту пору средневековые жонглеры и труверы, повторяя слова из «Песни о Роланде».

Подвиги Жанны д'Арк в дни Столетней войны не ограничились освобождением Орлеана, хотя и этого было бы достаточно для славы, ибо в 1428 г. наступил поворот во всей Столетней войне. Сопротивление ненавистным захватчикам ширилось. Многочисленные отряды партизан и ополченцев присоединяются к ее армии и гонят врага, но именно из-за растущей популярности Жанны, как заметил К. Маркс, «для королевской и аристократической партии крестьянская девушка была также бельмом на глазу» [Архив Маркса и Энгельса, том VI, стр. 328]. И тут наступает в ее истории трагический поворот. Как отмечал уже Жюль Мишле (единственный историк, прямо цитированный в романе М.Твена. – Д. Ф.), девственница была покинута тем самым духовенством, которое в былое время несло крест впереди нее... Не нашлось ни одного, кто вызвался бы засвидетельствовать в Руанском замке ее невинность, установленную за 18 месяцев перед этим. Это постыднейшая страница в истории правящих классов Франции и католической церкви: в угоду иноземным поработителям был начат процесс над национальной героиней страны.

Повествование М.Твена, едва автор переходит к описанию этого процесса, становится гораздо более жизненным, чем в начале. Это и понятно. В первых частях романа источниками о жизни Жанны д'Арк служили косвенные книжные свидетельства. В материалах самого допроса, в свидетельских показаниях родственников, земляков и близких перед М.Твеном вырисовывались во многом стереотипные ответы о «голосах» и «святости поведения», о том, что Жанна «была, как и все»...

Общепризнано, что если первые части романа отмечены некоторой сентиментальностью вымышленного рассказчика, то картины инквизиционного процесса исполнены большого драматизма. Массовые сцены, – а только от массового героизма при переходе к атаке против лагеря англичан под Орлеаном и надо было ждать избавления, – не очень удались американскому романисту. Но вот схватку Жанны с ее извечными идеологическими противниками, с отцами церкви во главе с епископом Кошоном М.Твен изобразил весьма убедительно и живо. Все, что касалось облика Жанны, было окутано дымкой легенды. Особо почитаемый М.Твеном историк Жюль Мишле так и писал: «Она была живою легендой». И действительно, как Жанна держалась в седле, какие предпочитала доспехи, при каких именно обстоятельствах препоясалась древним мечом, – все это известно только народной легенде. Лишь память народа, а не труды историков военного искусства, хранит свидетельство об этом, как равно и об использовании пастушкой из Домреми артиллерии. Поневоле М.Твен был связан здесь литературными обработками легенд о Жанне.

Но когда М.Твен переходит к описанию процесса 1431 года, к изображению допросов, во время которых казуистика матерых схоластов и инквизиторов была пострашнее любых военных ловушек англичан или бургундцев, вот тут он с большой выразительностью рисует нравственную силу Жанны д'Арк. М.Твен выступает одновременно и как сатирик – в обличении всей своры палачей Жанны, и как поэт – в изображении самой народной героини. Писатель показывает, как церковные ищейки словно бы нападают на след возможного «отступничества» Жанны, когда ставят перед нею различные казуистические вопросы. Но... тщетно! Здравый смысл, врожденное чувство юмора, а главное, всепоглощающая воодушевленность патриотическим подвигом – все это помогает Жанне избежать самых гибельных ловушек. Героиня одерживает одну моральную победу за другой. На судебном процессе в Руане, где ей было отказано во всем, ее ни разу не поставили в тупик, не заставили признаться в дурных помыслах, в «дьявольских кознях». Когда

Жанну пытаются обвинить в непослушании родителям, в самовольном уходе из Домреми, патриотка отвечает, что она поступила как дочь Франции; когда ее спрашивают, почему она облачилась в мужскую одежду или почему она призывала к сражению в канун пасхи, ответы ее на каждый из этих вопросов – это ответы девушки из народа, народной героини, горячо любящей свою родину. На одном из дознаний Жанну спрашивают, как могла она побуждать соотечественников к убийству. На это девушка отвечает: пусть иноземцы уйдут отсюда, и тогда все будут спокойны, а если они останутся, то будут убиты. Один из судей прошамкал на лимузенском наречии: «На каком языке говорили с тобой „голоса“?» Жанна гордо ответила: «На лучшем языке, чем ваш».

Перед каждым автором, который писал о Жанне д'Арк, вставала задача объяснить природу ее воодушевления «голосами». Марк Твен показывает, как церковь сначала использовала это, а затем цинично надругалась над этим же. Он пишет: «Голоса» Жанны, или, лучше сказать, какой-то внутренний инстинкт..." Этим сказано все. М.Твен приходит к выводу, что «голоса» девушки из народа – это ее внутреннее понимание долга, или, точнее, какой-то внутренний инстинкт. Повинуясь этим «голосам», Жанна выступала как воительница и, опираясь на них же, предстала перед трибуналом инквизиции. Ни один вопрос из заданных ей на процессе не был прост, все они, в отдельности и вместе взятые, были цепью гнусной провокации. Величие народной героини, ее душевная сила предстают во весь рост именно на этих страницах.

Стилистический прием повествования от лица секретаря Жанны д'Арк сковал возможности М.Твена-художника во многих отношениях. Вся повествовательная манера стала несколько субъективной, а сатирическому дарованию М.Твена труднее было развернуться. Именно от сатиры этот «Вольтер Америки» должен был воздерживаться в тех описаниях суда над Жанной, которые давались от лица ее секретаря.

Процесс 1431 года был первым, но не единственным процессом Жанны д'Арк. После того как народная героиня была признана ведьмой и сожжена, создалось определенное неудобство для короля. Ведь он-то получил державу из ее рук и благодаря ей. Народ неизменно считал ее спасительницей Франции. Вот почему, оглядевшись, власти в 1456 году инсценировали новый процесс, на котором прежний приговор был объявлен «несправедливым, скандальным и позорящим королевскую корону». Маркс писал по этому поводу: «Впоследствии Карл VII и его канальи вынуждены были ради народа сделать кое-что для „восстановления чести“ Жанны» [Архив Маркса и Энгельса, том VI, стр. 329].

«Непогрешимая святая римско-католическая церковь» молчаливо согласилась с новым процессом 1456 года, на котором виновными в гибели национальной героини были объявлены Кошон и его подручные. Но долго еще, очень долго та же церковь – фактически расправившаяся с Жанной – так и не признавала ее. И только в начале XX столетия римско-католическая церковь нашла нужным причислить Жанну д'Арк к лику святых. Все это еще раз подчеркивает неслыханное ханжество церковников.

Но в памяти народной образ Жанны д'Арк всегда оставался величавым. И с этим считались многие писатели. Образ Жанны д'Арк – один из самых поэтических в своем героизме образов народных героинь в мировой истории. Естественно, что начатое легендой ее воплощение в литературе не прекращается. У М.Твена в этой теме были предшественники и последователи. Полемизируя с верноподданным Шапленом, Вольтер в «Орлеанской Деве» оставил в стороне историческое подвижничество Жанны д'Арк и выполнил совершенно иную задачу: задачу разоблачения культа святых. Поучительно вспомнить, что тот же Вольтер отмечал: «Жанна мужественная девушка, которую инквизиторы и ученые в своей трусливой жестокости возвели на костер».

С Фридриха Шиллера начинается романтическая трактовка образа Жанны д'Арк, при которой в жертву идеалистическому понятию вины приносится историческая достоверность. В одном из писем П. И. Чайковский, написавший оперу «Орлеанская Дева» на слова Ф. Шиллера, выразительно наметил поворот к реалистическому изображению Жанны д'Арк: «Тема „голосов“ перенесена с небес на землю и вещается уже не ангелами, а человеком».

Книга М.Твена занимает видное место именно в ряду реалистических произведений мировой литературы, посвященных истории Жанны д'Арк. И после М.Твена многие выдающиеся писатели обращались к этому богатейшему сюжету. «История Жанны д'Арк» А. Франса – это история о том, как эгоистические, беспринципные правящие круги политиков различных партий втянули в политическую интригу, а затем погубили наивную и славную крестьянскую девушку", – писал А. В. Луначарский в предисловии к русскому переводу книги А. Франса.

Если А.Франс в своей «Истории Жанны д'Арк», оснащенной богатейшими источниками, явился продолжателем вольтеровской традиции разработке этой темы, то Б. Шоу ближе к М.Твену. В изображении выдающегося английского драматурга Жанна – богатая натура, которой присущ природный ум. Ее «голоса», как объясняется уже в первой сцене пьесы Б. Шоу, отзываются в ней самой, это голоса земли, на которой она трудилась. Ее судили, – заключает Шоу, – по букве законов, но не по законам народной жизни.

«Патриотизм Жанны д'Арк – патриотизм французской крестьянки, покинутой ее королем и сожженной церковью на костре, пронизывает всю нашу историю, как яркий луч света», – писал М. Торез в книге «Сын народа» [М. Торез. Сын народа, М., 1950, стр. 98-99].