Жар Холодного ручья
Шрифт:
Он сделал шаг в ее сторону. Она жестом остановила его.
— Не смей ко мне прикасаться!
Сначала Барт было заколебался, затем решительно приблизился, нежно обнял за плечи. Дебора подняла на него свои голубые, как озера, глаза. И лишь стоило ему склонить голову, чтобы прикоснуться губами к ее губам, она тут же резко вырвалась из его объятий.
— Неужели и впрямь думаешь, я снова позволю тебе так поступить со мной, а потом нагло обозвать сучкой? Ошибаешься! Ты в самом деле меня совсем не знаешь. Тем более полная чушь, будто мечтаешь узнать или понять. Тебе все мерещится существо, дурочка, позволившая делать с ней то, чего добился в ту проклятую ночь! Но я не заводная
Деби умолкла, дрожа всем телом. Барта и самого бросило в дрожь. Не ослышался ли он, когда она назвала себя дурочкой и заговорила вдруг… о чувствах… И почему так испугалась его прикосновений?
С бешено бьющимся сердцем он размышлял, пытаясь найти объяснения ее столь странному поведению. Догадки — одна смелее другой — роились в голове, вызывая судорожную улыбку.
Дебора ее заметила, пренебрежительно скривила губы.
— Да, вот таким ты больше похож на того Барта Палмера, которого я когда-то знала и презирала. Будь любезен, не маскируй своих истинных чувств ко мне, тебе это плохо удается. И ради всего святого, не льсти мне своими лживыми комплиментами. Ты напрасно потеряешь время… — Переведя дух, она добавила: — А еще хочу сообщить, что больше не участвую в заключении сделок по недвижимости. Отец снова взял бразды правления в свои руки. Сегодня я согласилась присутствовать на обеде исключительно по его просьбе, а вовсе не по другим причинам. Так что на свой счет не обольщайся, это не имеет к тебе ни малейшего отношения. И моя нарядная одежда тоже. Просто сразу после домашнего обеда у меня в городе свидание.
Барту показалось, будто получил пощечину. Представив Деби в объятиях другого мужчины, он испытал острый приступ ревности, буквально выбивший его из колеи. Не помог даже глоток виски, остававшийся в стакане, забытом на столе.
— Поздравляю! — злобно усмехнувшись, бросил Палмер. — Твоему кавалеру повезло: не придется тратиться на ужин, чтобы потом получить тебя на десерт! Кто же этот счастливчик? Бизнесмен из местных? Моряк-офицер? Индейский вождь?.. Молчишь? С чего бы? Моя бабка обязательно сказала бы мне, если бы твое имя упоминалось в связи с кем-то из здешних мужчин. Вот я и недоумеваю, с какой стати делать секрет из имени своего любовника?
Желчный поток захлестнул его, остановиться Барт уже не мог.
— Ага… интрижка ясна. Он женат!.. Надеюсь, оправдывает твои надежды хотя бы в постели?.. Откровенно говоря, ты меня удивляешь. Неужели после брака с мужчиной, гордившимся своей репутацией известного ловеласа, провинциальный ухажер из Честера не кажется тебе пресным и скучным?
Палмер злорадно наблюдал, как Дебора пытается вернуть себе самообладание.
— Единственное, что нахожу скучным в Честере, так это скудоумие лицемеров вроде тебя!.. Не вижу причин, с какой стати должна оправдываться перед тобой, но знай: насчет свидания я соврала, ибо сквозь землю провалилась бы, если бы хоть на секунду ты вообразил, будто я наряжалась ради тебя… Что же касается твоих досужих домыслов о моей личной жизни, то они чудовищны. Я не распутница. И никогда ею не была. У меня нет любовника. У меня не было мужчины с тех пор, как три года назад рассталась с мужем…
От такого откровенного признания Палмер растерялся. Решил: она наверняка лжет! Это невозможно!
Дебора горько покачала головой.
— Судя по выражению лица, ты мне не веришь. Конечно! Тебе всегда удобнее думать обо мне хуже, чем я есть на самом деле, — сказала она. — Это объясняет твое поведение той ночью. Я, совсем еще глупая
— Что здесь происходит? — послышался с порога недоуменный возглас. — Дебора, ты, кажется, оскорбляешь нашего гостя?
Хильда вкатила в гостиную кресло-коляску, в которой сидел Гудвин Фарроу. Седой, импозантный, сохранивший величественную осанку, несмотря на болезнь и вынужденную опеку жены.
— Оскорбляет? Вы не поняли, миссис Фарроу. Совсем нет! — шутливо бросил Барт, хотя внутри у него все кипело. — Нам с Деби просто нравится устраивать словесные поединки. Мы частенько делали это, еще когда учились в школе. Я заявил ей, что она избалована, а она назвала меня гнусным типом! Нам нравится сражаться в таком духе, правда, милая?
Дебора промолчала. Услышав, как он назвал ее «милой», она буквально потеряла дар речи. Похоже, то же самое произошло и с хозяевами дома.
А Барту уже некуда было отступать. Играть, так играть до конца! Впрочем, играл он лишь отчасти. Больше всего на свете ему хотелось знать, каковы истинные чувства Деби по отношению к нему. Какими бы они ни были, назвать их безразличными невозможно. Иначе как объяснить, что она так выходит из себя?..
Он приблизился к Деби, дружески обнял ее за плечи, плотно прижав к себе.
— Несносная девчонка! Зачем заставляешь думать всех, будто я и ты не симпатизируем друг другу!.. Мы с Деби знакомы тысячу лет, мистер Фарроу. Видимся не часто, особенно в последнее время, но по традиции мило пикируемся, и я бы не хотел упустить случая продолжить беседу с вашей дочерью сегодня вечером. Как насчет того, чтобы вместе прогуляться на машине после обеда, Деби? Мне действительно надо с тобой поговорить.
Палмер заметил, как напряжено ее лицо, но ничего не смог прочесть по глазам. Они остекленели. Затем его взгляд упал на слегка закушенные губы, и страстное желание припасть к ним овладело им.
— Не в привычках Деборы совершать поздние поездки с мужчинами, правда, дорогая?
Барт был благодарен Хильде за столь бесцеремонное вмешательство. Ибо, возможно, именно оно подстегнуло Дебору склонить чашу весов в его пользу.
— Да, обычно я этого не делаю, — подтвердила она, упрямо глядя на мачеху. — Впрочем, Барт — совсем другое дело. На него можно положиться, не правда ли, дорогой?
От Палмера не ускользнул сарказм ее ласкового обращения, но это ему понравилось. Еще ему доставило огромное удовольствие наблюдать, какой эффект произвели слова Деборы на обиженно скривившуюся Хильду. Кажется, лишь один Гудвин заподозрил некий подвох. Во всяком случае, он с явным любопытством перевел колючий взгляд с гостя на дочь, а потом снова на Палмера. Что при этом он подумал, было не угадать, однако Барт почувствовал: из сложившейся ситуации прагматик Гудвин постарается кое-что извлечь. Не даром же слывет хватким?.. Так и произошло.
— Ну, ну… Прямо как в романах… Не означает ли старая или столь внезапно возникшая душевная взаимная симпатия, что вы могли бы пойти на уступки и при продаже принадлежащей вам земли, мистер Палмер?
Барт почти забыл о ферме, как и о звонках с угрозами. Сейчас ему о них напомнили.
— Боюсь, нет, — с деланным безразличием сказал он. — Ферма принадлежит моей бабке, а она не хочет продавать. И запугать ее не удастся.
Гудвин опешил.
— Что вы имеете в виду, когда говорите «запугать»?