Жар мечты

Сатклифф Кэтрин

– Пошел он к дьяволу!

– Тогда что же вам тут нужно?!

Несколько секунд Ник молчал, а потом проговорил глухо:

– Я приехал за тобой…

Неожиданно для себя она увидела свое чумазое отражение в зеркале и ужаснулась.

– За мной?! – в голосе Саммер слышалось отчаяние.

– Ты моя жена… по крайней мере, ты утверждаешь это. Так вот, ни один близкий мне человек никогда не будет пахать на этого мерзавца 0'Коннелла!

– Но вы же отрицали…

– Я и сейчас отрицаю…

Николас с новой силой возобновил приступ, и Саммер для надежности налегла на дверь со своей стороны.

– До

тех пор, пока я не докажу, что не подписывал паршивого контракта, ноги твоей не будет в доме 0'Коннела!

– 0'Коннелл, по крайней мере, не бросил меня на произвол судьбы! Он дал мне работу и крышу над головой!

– А местечко в своей постели он тебе не предоставлял?

– Ах вы!.. Надменный нахал! – От потрясения она на шаг отступила, и дверь тут же распахнулась, с грохотом ударившись о стену. Сейбр появился в дверном проеме. Его черные глаза буравили ее, как каленым железом. Натруженные, загорелые пальцы были сжаты в тяжелые кулаки.

– Надменный нахал! – повторила она, уперев руки в бока. – Да будет вам известно, Шон 0'Коннелл настоящий джентльмен!

– Шон 0'Коннелл – овцеубийца! Ирландец, ворующий землю! Ладно, хватит болтать! Собирай свои пожитки, я беру тебя к себе…

– Как же! – ответила Саммер с вызовом, – интересно, кто вам дал право…

– Ты! – рявкнул он, резко обрывая ее. Он с иронией оглядел ее с головы до ног, внезапно напомнив ей, как неприятно она сейчас выглядит.

– Разве не ты объявилась на пороге моего дома, потрясая этим чертовым брачным контрактом? – спросил Сейбр ехидно. – Впрочем, я еще проверю – настоящий это документ или же фальшивка…

– Никакая это не фальшивка! – как можно спокойнее ответила она. – Уж поверьте мне, Сейбр, повидавшись с вами, я и сама стала жалеть о том, что это подлинный документ! Ни одна здравомыслящая женщина не согласится добровольно жить с таким невыносимым козлом, как вы!

Ник напрягся, глаза его сузились.

– Вот как?! Значит, я козел? Отлично! Только сдается мне, что девчонке, которая отчаялась в жизни и согласилась выскочить замуж «по почте», не пристало демонстрировать излишнюю щепетильность и разборчивость!

Прежде чем Саммер смогла достойно ответить, Ник бесцеремонно схватил ее за руку и потащил вниз по ступенькам к своему фургону.

Разумеется, Николас не догадывался, что Шон услышал перебранку и уже давно выскочил из дома через черный ход. Он возник перед ними, когда Ник готовился подсадить Саммер в свой фургон. Воспользовавшись секундной растерянностью противника, Шон оттолкнул девушку обратно к дому и встал лицом к лицу с Ником.

– Кажется, я не приглашал тебя к себе, Сейбр! – глухим от ненависти голосом сказал Шон.

Сейбр тяжело посмотрел на него. Его темные волосы развевались на ветру.

– Прочь с дороги!

– Попробуй столкни! Ну, давай, мистер Сейбр, эсквайр! – С этими словами Шон выбросил кулак и ударил Ника в плечо. Саммер вскрикнула. Ник не шевельнулся, но сузил глаза и крепко сжал кулаки. – Мне сдается, ты кое-что подзабыл! Разве я, Шон 0'Коннелл, не поклялся убить тебя, если ты появишься на моей территории, а?!

Саммер огляделась по сторонам и увидела, что за спиной Шона появилось около десятка человек. Некоторые

из них работали на него, другие просто каждый вечер приходили в гости. Она узнала Вирджила Мак-Ленни и Говарда Гетса. Толстяка, который постоянно жевал табачную жвачку, звали, кажется, Роэль Ормсби. Девушка хотела было обратиться к ним за помощью, но поняла, что все они за Шоиа и что все они вооружены пистолетами, ножами и дубинками.

– Полезай в фургон, Саммер, – приказал Сейбр, но стоило ей сделать два шага вперед, как Шон схватил ее за руку и заставил отступить назад.

– Девчонка никуда не поедет, если сама не захочет! – заявил он.

Взгляд Ника не отрывался от грубой руки Шона, обхватившей худенькое запястье девушки.

– Это ублюдок доставляет вам неприятности, мистер 0'Коннелл? – осведомился у Шона Ханк Морли, бригадир его рабочих, перекидывая из одной руки в другую увесистую дубинку. – Хотите, я немного подправлю его аристократическую физиономию?

– Нет! – отчаянно вскрикнула Саммер.

– Заткнись! – оборвал ее Ник. – Не лезь! Тебя это вообще не касается.

Шон улыбнулся и подошел к Нику вплотную.

– Стоит мне только словечко выговорить, и эти ребята за минуту сровняют тебя с землей, приятель.

– Что же тебя останавливает?

– Эх… Мне жалко оставлять эту девчонку горемычной вдовой! Я же не зверь. Кроме того, для тебя я придумал особенное наказание, дружище Сейбр! Скоро ты пожалеешь о том дне, когда родился на свет, если, конечно, уже не пожалел, Я собираюсь уничтожить тебя. Ник. Я собираюсь разорвать твое сердце на мелкие кусочки. Поступить с тобой так же, как в свое время поступила со мной Колин. А потом я буду любоваться тем, как ты медленно издыхаешь.

Сплюнув у самых ног Ника, Шон отошел назад и повернулся к Саммер. Взгляд его смягчился и потеплел. Ровным голосом, – и куда только девалась его ярость и ненависть, – он спросил:

– Ты хочешь уехать с ним, девочка?

Дрожа, она подняла взгляд на Сейбра. Тот продолжал стоять неподвижно, как скала, и не спускал убийственного взгляда с Шона. Его непреклонность перед лицом множества врагов поражала и… тревожила. Девушка поняла, что, если она поддастся своей гордыне и останется здесь, Сейбр повернется и уйдет… навсегда. Уйдет из ее жизни! Эта перспектива не на шутку испугала ее…

– Я поеду с ним, – тихо ответила она.

Глаза Сейбра сверкнули. Саммер не успела разобрать, чего было больше в этом взгляде: удивления, облегчения, удовлетворения или… В какую-то секунду ей показалось, что она заметила там оттенок разочарования. Впрочем, скорее всего, это… разыгралось ее больное воображение.

– Ты серьезно? – поинтересовался Шон.

Саммер кивнула. Ее глаза еще были обращены на Николаса. Она внимательно изучала его. Даже в развороте плеч, в сомкнутых губах, в линии его скул читалась гордость. Черты его лица – тонкие и прямые – резко выделяли его из толпы простолюдинов. Вот она – «голубая кровь». Его длинные волосы спадали на плечи. Прямой нос и высокий лоб окончательно завершали облик аристократа и существенно добавляли ему привлекательности. Впрочем, выражение этого липа оставалось свирепым и лишь подтверждало темную репутацию этого взгляда.