Жар мечты
Шрифт:
– Всегда считал, что четверых – достаточно.
– Четверых? Почему четверых? – Она села на стул и мечтательно подперла подбородок кулачком. Ник разрезал картофелину.
– Знатный человек, мой отец, например, всегда стремится иметь как можно больше наследников для продолжения рода…
– А какой титул был у вашего отца?
– Граф.
– Граф… – Саммер вздохнула. – Представляю. Ваш отец – граф. Вы должны им очень гордиться.
– Гордиться? – Ник скривил рот в насмешливой полуулыбке и посмотрел на ложку. – Это слово не подходит для характеристики моего отношения
– А ваша мама… – Саммер посмотрела в окно. – Она наверняка была красива, как принцесса.
Ник отодвинул миску и потянулся за стаканом с водой.
– Да, она была красива.
– Она жива?
Его глаза посуровели. На щеке, разукрашенной кровоподтеками, забилась какая-то жилка. Мягко, не выражая никаких эмоций, Сейбр сказал:
– Нет. Когда мне было четырнадцать лет, она решила, что жизнь с очередным возлюбленным куда привлекательнее титула леди Честерфильд, и, не долго думая, собрала свою одежду и украшения и отплыла в Индию с отставным командующим Королевского флота ее Величества. Они поселились в Меруте, к северу от Дели. А 10 мая 1857 года, в Индии вспыхнуло восстание. Бунтовщики резали всех европейцев, которых находили. Топор какого-то фанатика не пощадил и мою мать…
В этом каменном человеке не осталось никаких чувств решила Саммер.
– Я узнал, что она опять была беременна, – продолжал он бесцветным голосом. – Сколько раз я хотел узнать у нее, зачем женщина рожает новых детей, не будучи в состоянии заботиться даже о тех, что у нее уже есть… Впрочем, пусть это останется одной из величайших загадок жизни… – положив салфетку рядом с тарелкой на стол, Ник отодвинул стул и вышел из дома.
Лунный свет беспрепятственно лился в окно. Сидя на диванчике, Ник потягивал вишневую наливку. Он не позволял себе пить часто: выпивка осталась его слабым местом. Алкоголь размягчал его, делал жалким и тупым, приносил боль, страдания и гнев, растворял его мужество, гордость, достоинство и обнажал его душу.
Ник допил стакан, налил следующий и рассмеялся в темноту. Странные вещи происходили с ним последнее время. Ник не был в состоянии ничего им противопоставить. Образ Саммер постоянно стоял перед его глазами. Ник мог в деталях описать красоту этой удивительной девушки.
Черт ее подери! Да кто она такая, чтобы в своей залатанной одежонке и шляпке с перьями лезть в его жизнь и пробуждать в нем идиотские мечты о доме, о семье? Она не имеет права копаться в его душе и заставлять его вспоминать о былых обязательствах, неустроенности, трудностях – обо всем том, о чем он безуспешно пытался забыть все последние годы. Черт возьми, он даже не знает, что это значит быть, мужем или отцом. Граф Честерфильд послужил ему слишком плохим примером.
Сейбр изо всех сил зажал уши руками, чтобы не слышать внутреннего голоса, который назойливо нашептывал ему:
«Ты полагаешь, что похоронил в себе чувства, которые заставляли тебя сердиться и стыдиться. Но сейчас эта девушка вторглась в твою жизнь и ты понял, как изголодался по нормальным человеческим отношениям… Ну же! Иди! Саммер ждет…»
– К черту, – зашипел он в темноту. – Не нужна она
Он мерил шагами темную комнату. Слушал тишину. Ему представился Фрэнк, предупреждающий: «Тишина – вот последнее, что ты услышишь в этом мире».
Что же, черт возьми, ему делать? Медленно повернувшись, Сейбр двинулся к двери, ведущей в спальню.
«Войди, – нашептывал ему внутренний голос. – Она нужна тебе… Разве нет? Ты не можешь этого отрицать. Или ты настолько туп, что не ощущаешь зова своего тела? Тебе очень хочется ее».
Ник почувствовал, как отвердевает его мужественность.
«Испытай это, иначе ты вот-вот взорвешься. Разве ты забыл, как приятно раздвинуть женщине ноги… Иди. Посмотри на нее. Ей не повредит, если ты только посмотришь, как она спит! Ты уже много раз подходил к этой двери, но боялся распахнуть ее. Неужели тебе опять придется списать свою слабость за счет алкоголя…»
Он вытер пот с лица рукавом рубашки. Господи! Его бросает в жар…
«Войди. Все в порядке. Тихо проскользни в темноту, как вор. Ты имеешь на это право, она твоя жена. В пьяном угаре ты подписал брачный контракт со сказочным маленьким созданием. Только представь себе, что может вытворять ее тело…»
Саммер лежала на спине. Ее ночная рубашка закрутилась вокруг тела. Ник смотрел, как поднимается и опускается ее грудь, как подпрыгивают во сне ее руки, широко раскинутые на кровати.
«Дотронься до нее».
Он дотронулся пальцами до ее волос.
«Понюхай ее».
Закрыв глаза, он вобрал в себя пьянящий запах женщины и задрожал всем телом. Ему захотелось обнять эту девушку.
«Возьми ее. Тебе этого хочется. Она не будет препятствовать и станет твоей навсегда. Как? Ты боишься? Ты боишься вновь испытать счастье? Ну же, Сейбр, используй свой шанс! Совращение неизбежно. Сколько ты еще собираешься лгать самому себе?»
Как лунатик. Ник повернулся на каблуках и вышел из комнаты. Добравшись до своей комнаты, он пинком отодвинул стул, сел на него, положил локти на стол и запустил руки себе в волосы.
«Дело сделано. Эта маленькая веснушчатая фея заронила искру надежды в твою душу».
Он потянулся к полке с книгами, и они посыпались на пол. Ник с силой швырнул об стену портреты отца и брата. Стул, который он пинком отшвырнул прочь, с грохотом откатился к двери.
Почти моментально в дверном проеме показалась Саммер. Волосы ее были распущены, в глазах читалась явная растерянность.
– В чем дело? – спросила она чуть хрипловато. – Что случилось?
Ник стоял, широко расставив ноги и сжав руки в кулаки.
– Николас! – вскрикнула она.
«Давай! Давай! Возьми ее, идиот! Ты же знаешь, что хочешь ее. Какого черта ты ждешь?»
Он подошел к ней и, положив руки на плечи» притянул ее к себе. Тело девушки затрепетало, как пойманная в силки испуганная птица.
– Саммер, – он услышал свой деревянный полос как бы со стороны.
Шесть лет. Господи, прошло уже шесть лет с тех пор, как он последний раз прикасался к женщине.