Жар мечты
Шрифт:
– Я ни о чем не просила вас с тех пор, как очутилась здесь. Надеюсь вы будете в состоянии выполнить мою первую просьбу.
Ник молчал.
– Насколько я понимаю, в конце недели вы отправляете шерсть в Литтлтон. Я хотела бы попросить вас воспользоваться удобным моментом и отослать меня домой. Я прошу сделать это в воскресенье.
Воцарилась длинная и напряженная пауза. Сначала Саммер боялась даже взглянуть на Ника, но наконец, решившись, обнаружила в его глазах неподдельную нежность и сострадание.
– Ты
– Да, – Саммер развернулась и пошла наверх по ступенькам.
– Честно говоря, я думал, что в это воскресенье ты собираешься поехать на пикник в Роквуд.
Мысль о друзьях, которых она не увидит больше, была невыносимой для девушки. Ступеньки крыльца сразу как будто стали вдвое выше. Стараясь преодолеть свою слабость, Саммер выдохнула:
– Не имеет значения. Мне все равно нечего надеть, ведь моя лучшая одежда пришла в негодность. Да и что за веселье быть там одной! Не берите в голову, мистер Сейбр! Действительно не берите в голову!
Постояв немного на месте, Ник пошел к сараю с шерстью, открыл ногой дверь и немного помедлил разглядывая шерсть, которую предстояло еще рассортировать и разложить. Итак, она настаивает на отъезде. Он посмотрел на цветок, который держал в руке. В момент безумия он сорвал его и намеревался подарить Саммер в знак перемирия. Последние дни она много и тяжело работала, старясь угодить ему, а он жестокосердно игнорировал ее. Вот и прошлой ночью он лежал в темноте на своем диванчике и слушал, как она тихонько плачет. Ник почти уже заставил себя пойти к ней и извиниться, но вскоре ее всхлипывания затихли. Впрочем, он, наверно, даже не смог бы выговорить это вечное «прости меня».
Сзади скрипнула дверь.
– Готов начать работу, босс! – отрапортовал Фрэнк. Ник бросил цветок на грязный пол и схватил ножницы для стрижки овец.
– Какого черта ты опаздываешь?
– Старею, наверное.
Ник свистнул, за сараем тявкнула Бетси, и работа началась: собака пригоняла овец, мужчины, пыхтя и отдуваясь, стригли их.
Где-то через час Фрэнк сказал:
– А девочка действительно намерена уехать.
– Тебе какое дело? – Ник отшвырнул последнюю прядь шерсти в сторону и свистнул, вызывая следующую овцу.
– Как сказать… Просто я переживаю. Кстати, она научилась готовить.
– Да, наконец-то она научилась варить картошку. Мы жрем ее три раза в день. Господи, как я ненавижу картошку!
– По крайней мере, она старается. Я вот разговаривал давеча с Клементом Кренстоном, который тоже выписал себе жену. Она не готовит и не убирает дом. Она даже не пытается это делать, а только плачет и тоскует по родному дому. Жалеет, что вообще приехала в Новую Зеландию.
– Так что же он не отошлет ее домой?
– Наверное, она нравится ему. Если ее чем-то и можно успокоить, уверяет он, так это переспать
«Фрэнк, по крайней мере, я умру с улыбкой на лице».
Возясь с непослушной овцой, Фрэнк немного помолчал.
– Саммер очень хотела поехать на этот воскресный пикник. Не понимаю, что заставило передумать. Хотя нет, кажется, понимаю.
Ник посмотрел на пастуха, ловко орудующего ножницами.
– Ну, – поинтересовался он. – Почему она не хочет идти на пикник?
– Очень тяжело говорить добрым знакомым «прощай»; а такой мечтательной и полной надежд девочке, как она, тяжело вдвойне. В Англии у нее нет ни семьи, ни друзей. Отсюда она уезжает с чувством горькой потери. – Фрэнк покачал головой. – Но ей все равно до слез хочется пойти на пикник!
Ник встал на одно колено и начал стричь с кончика хвоста. Ножницы мягко вгрызались в шерсть, клочьями падающую в стороны.
– Так что же она не идет?
– Ну, во-первых, ей больно признаться в своем желании, а, во-вторых, ей действительно нечего надеть. Ты же знаешь женщин…
– Нет, не знаю.
– Ну, они всегда хотят хорошо выглядеть. Каждая девчонка мечтает смотреться светской дамой.
– Это глупо. Кроме того, Саммер и так красивая женщина, Саммер самая хорошенькая женщина. Такую женщину не испортит даже мешок, надетый вместо платья.
Фрэнк поднял голову и улыбнулся:
– Значит, ты заметил, что она хорошенькая?
– А я и не утверждал, что она некрасивая, – ответил он.
– Как сказать, как сказать…
Подтолкнув остриженного барана к загону, Фрэнк распрямил спину, подошел к сортировочному столу и начал разбирать шерсть, сортируя ее.
– Значит, ты полагаешь, что если у нее будет одежда, она все же пойдет на пикник? – спросил Ник сердито.
– Может быть, – пожал плечами Фрэнк. – А может быть, и нет. Все равно, пока нет одежды, нечего об этом и говорить. Может, попросить Дору Джонсон одолжить ей какие-нибудь тряпки?
– К черту! Моя жена не станет носить одежду с чужого плеча. Мой отец – граф, запомни!
– А, я забыл! Примите мои извинения, ваше высочество. Они опять работали до глубокой ночи. Руки Ника кровоточили, но он не соглашался сделать перерыв.
– Черт возьми, хорошая шерсть, Фрэнк. Мы заработаем на ней кучу долларов и уже в следующем году сможем нанять нам в помощь шесть-семь человек.
– Это было бы здорово, – последовал ответ. – Надеюсь, я доживу до этого.
Достав из кармана часы. Ник охнул. Почти полночь.
– Иди спать, – велел он. – Я закончу сам.
– Если не возражаешь, я так и поступлю. – Фрэнк встал с табуретки, потянулся. – Будешь спать со мной на конюшне? – спросил он уже стоя в дверях.