Жар сумрачной стали. Злобные чугунные небеса
Шрифт:
Между прочим, когда папаша Вейдер выбирал место для своего заводика, он соблазнился природными пещерами, в которых затем устроил подвал, и близостью реки – по ней на пивоварню доставляли сырье.
Я предпочел путь через подвал. При моем отношении к лошадям соваться в конюшни было несколько рискованно. И потом, пробираясь среди бочонков и бочек, бесконечными рядами уходивших в полумрак, я всякий раз испытывал восторг сродни блаженству верующего в храме.
В подвале работа кипела сутки напролет. Разумеется, я наткнулся
– Мистер Беркел, вы что, вообще не спите?
– А, Гаррет! Почему же – сплю, и достаточно регулярно. А вам везет: как ни придете, мы непременно с вами встречаемся.
– Да уж… Что там с цифрами? Сходятся?
– Еще как! Замечательно сходятся.
То есть воровство по-прежнему наличествует, но в допустимых размерах. Когда убытки разумны, папаша Вейдер готов закрыть глаза на слабости своих работников.
Беркел протянул мне большую кружку. Как ни удивительно, кружка оказалась до краев наполненной пивом.
– Попробуйте. Новый сорт, только-только выпустили.
Я пригубил – и сам не заметил, как осушил полпинты.
– Отличное пиво, мистер Беркел. Крепче светлого, но легче моего любимого темного.
Я настроился было на продолжительную беседу о достоинствах и недостатках разных сортов пива, однако Беркел не проявил интереса, и я сказал:
– Вот что мне нравится в Вейдере: вечно он что-нибудь придумает. Спасибо. Пожалуй, загляну к вам на обратном пути.
– Милости просим. Да, Гаррет, послушайте, с чего вам вздумалось усадить на плечо это чучело? Смотрится отвратительно.
– Это не чучело. Он живой. Можно считать его опознавательным знаком. Надо же мне чем-то отличаться от остальных.
– А… – Беркел скривился так, словно я долго и нудно рассказывал ему, какие у меня в доме обои. – Ладно, мне пора. Вы там осторожнее, Гаррет.
– Вы тоже, мистер Беркел.
16
Складские помещения на пивоварне – ни дать ни взять воплощенный хаос, но из этого хаоса, как ни удивительно, вытекает бурный поток живительной влаги. Пиво – кровь нашего города, оно питает его сердце и проникает в самые потаенные места.
Погонщики и грузчики встретили меня кто дружелюбными улыбками, а кто – кривыми усмешечками. Как обычно. Возможно, те, кто скривился, имели некое отношение к кражам, которые я расследовал. Скорее всего, рассуждали они так: этот парень здорово нас подставил, ведь красть у хозяина – святое право каждого работника.
Сгущались сумерки. Конюхи разбирали лошадей и уводили их в стойла. С наступлением темноты будут грузить только чужие повозки. Близилось любимое времечко работяг, когда можно расслабиться.
В такое время проще простого стырить пару-тройку бочонков.
Поразмыслив, я взобрался на пустую повозку, которая стояла в сторонке – поломалась,
Итак, я прислушался. Разговоров было достаточно, однако почти никаких рассуждений о политической ситуации и ни слова об очередном появлении на пивоварне любимого сынка матушки Гаррет. Ну и ладно. Конечно, тупость танферских воришек вошла в поговорку, но все же я не ждал, что они примутся обтяпывать свои грязные делишки прямо у меня под носом.
Короче, я лежал, слушал и наблюдал.
Заподозрить было некого.
– Гаррет!
Я открыл глаза, сообразив, что задремал. Время-то позднее, давно пора в кроватку…
– Гилби?
Манвил Гилби строит из себя денщика папаши Вейдера, однако он не слуга, а друг. Их дружба, которой не страшны никакие невзгоды, началась еще в армии. Гилби живет один, его жена умерла. Вейдер – единственное, что осталось у него в жизни. Так что если Макс – мозг пивной империи, то Манвил Гилби – ее душа и совесть.
– Макс просит тебя оказать ему честь и заглянуть в его дом, как только представится возможность.
Гилби не мешало бы пропустить кружечку-другую. После третьей он становится нормальным человеком.
– Передай, что приду, когда совсем стемнеет.
– Хорошо. – Гилби развернулся и, чеканя шаг, двинулся прочь.
Возница по имени Спарки пробормотал ему вслед:
– Эх, служивый, в казарму бы тебя.
– Да, ходит, как на плацу, – согласился я.
– Он только с виду такой деревянный…
– Угу.
– На сердце кошки скребут, вот и мается…
– Не он один. Нынче в городе таких полным-полно.
– А то, – фыркнул Спарки. – Опосля дембеля я вкалывал с утра до вечера, бочонки эти клятые ворочал. С ног валился, домой приходил и падал замертво. Мало того – что ни вечер мне встречалась толпа придурков, которые хотели мир спасти. И всем им не терпелось завербовать меня в спасители. Говоришь, мол, отвалите-ка вы, ребята, а они знай свое талдычат.
– А я вот вообще думаю пересидеть, пока суматоха не уляжется, – вставил другой возница. – Достало меня всякий раз закоулками пробираться, чтоб в драку не вляпаться.
– Может, ты не те дороги выбираешь? – предположил я. – Лично я сюда добрался без помех. Ни одна зараза не пристала.
– Ну да, пристанешь к тебе! В руке палка, на плече птичка… Двадцать раз подумаешь.
– Точно, Гаррет. Они небось от страха в штаны нагадили, когда этого дохлого орла у тебя на плече увидали.
– Спасибо на добром слове, Зардо.
Я погладил дубинку, без которой в последнее время не выходил из дома. Ну и времена настали: проявляя осторожность, уже не чувствуешь себя идиотом.