Жар сумрачной стали
Шрифт:
– А если чуть пораньше начать, мистер Стори?
– Я и не ждал, что ты вспомнишь. – Он печально улыбнулся. Все мы рано или поздно осваиваем такую улыбку. – Славных кампаний не счесть, но кто о них помнит кроме тех, кто их прошел и остался в живых?
Мне ли не знать? В разговорах я нередко вспоминаю острова, и ребята, которые на них не были, принимаются зевать или перебивают, чтоб поведать о своем: это все ерунда, а вот они точно сидели по горло в дерьме…
– Значит, вы сталкивались с оборотнями? Они воевали за венагетов?
– Да нет, за нас. Сперва они воевали за нас,
– Спецподразделения?
– А ты что, в пехтуру бы их спровадил?
– Я – нет. Но штабные крысы столько дров наломали…
– Твоя правда, сынок. – Стори хихикнул. – Помню, был случай…
– Оборотни, говорите? И что?
– Они в наступлении участвовали. – Старик нарочито закашлялся. Я плеснул ему свежего пива. Он пригубил, отсалютовал мне кружкой и продолжил: – Мизход, чтоб ты знал, – речка пересохшая. Венагеты понастроили на южном берегу своих укреплений и оттуда на нас нападали. Укрепления были что надо, ни в лоб не взять, ни обойти. Генералы наши на ушах стояли, требовали костьми лечь, но захватить южный берег. И в штабе план родили: оборотни пробираются в укрепление и открывают ворота коммандос. Мы делаем свое дело, а за нами уже регулярные приходят.
В первую ночь мы оттаскивали в тыл тела тех, кого оборотни подменили. На вторую ночь, когда они забрались глубже, в самое логово, мы должны были атаковать по сигналу. Командир нам сказал, что мы перережем венагетов раньше, чем из них кто-нибудь «Мама!» крикнуть успеет.
Стори умолк и сделал большой глоток. По его щеке скатилась слеза.
К нам присоединился еще один старик.
– О Мизходе толкуешь, Уилл?
– Ага. Гаррет, это Трейл.
– Рад познакомиться, Трейл.
– Мы с Уиллом почитай что одни выжили, – заговорил Трейл. – Подвезло нам, чего уж там. Мы, значит, в венагетскую форму переоделись, ну и побежали со всеми заодно, а они как драпали, токмо пятки сверкали. Бежали мы, бежали, а потом потихоньку в сторонку свернули …
– Ловушка это была, – перебил Стори. – Западня, понял? Драпали они, потому как их не предупредили загодя, а так… Продали нас эти паскудные оборотни! Заманили в мышеловку, всех наших и положили. Когда б не они, война бы лет на сорок раньше кончилась.
М-да… Не удивительно, что наши власти до сих пор помалкивают о таком позоре.
Что ж, я узнал нечто любопытное, но какое это имеет отношение к делу, которое я расследую? Пока не знаю.
Выходит, оборотни сражались за Каренту? Тогда понятно, откуда у них татуировки с карентийским крестом.
– Когда это было, Стори?
– В сорок первом или сорок втором.
– В сорок втором, – твердо сказал Трейл. – В том году моя мать умерла, и брата убили. Точно в сорок втором. Было-то как? Добрались мы, значит, до своих, обрадовались, что живые, а нам и говорят…
– В дезертирстве нас обвинили, парень! – снова перебил Стори. – Это мы-то дезертиры?!
– Мы потребовали чародея-дознавателя привести, – продолжал Трейл. – Но нам все равно верить не хотели. Сам понимаешь, штабные за свои шкуры тряслись. Но тут и другие, кто уцелел, возвращаться стали, так что пришлось в конце концов поверить.
– Будто битву какую выиграли,
– Жуткое дело, – вставил Трейл. – До сих пор кошмары снятся. А как проснусь, все себя убеждаю, что оно того стоило.
Когда б мы с Уиллом не вернулись, вам, пацанам, и войны бы не досталось, чтоб победу одержать.
– Конечно, стоило, мистер Трейл. – Я поежился. На островах точно так же было. В основном мы старались просто остаться в живых, однако в глубине души верили, что если продержимся, то хоть чуточку приблизим общую победу.
Значит, в сорок втором? Пятьдесят с лишним лет назад. А этих старичков по-прежнему воспоминания преследуют. Попрошу-ка я их припомнить поподробнее.
– Вы оборотней близко видели?
– Близко? – Стори фыркнул. – Сынок, да мы три месяца перед наступлением спали вместе! Вестимо, видели. Одного я никогда не забуду. Мы его Балбесом прозвали. Уж больно похоже имя его звучало, на ихнем языке, да он и впрямь туповат был. Оборотни все скудоумные. Ух как он злился, когда прозвище слышал!
– Сдается мне, боги нарочно так определили, – сказал Трейл, – чтоб оборотням мозгов не хватало. А то и обличье менять, и еще головастыми быть – это, братцы, чересчур.
– А они дар богов не ценили, – снова вступил Стори. – Не могли, верно. И способности свои целиком подчинить не могли. Естество у них всегда было сильнее разумения.
– Ага, – согласился Трейл. – Был один, Стоквеллом звали. Цыпленок, и тот поумнее будет. По их меркам только из пеленок вырос. Остальным с ним…
– Вау! Стоквелл? Точно?
– Ну, настоящее-то имя у него другое было, а Стоквеллом его прозвали. Да, Картер Стоквелл. Вышло-то как: служил у нас…
Неужто тот же самый? Полноте, возможно ли такое? Сколько лет минуло!
– Я на днях поцапался с шайкой оборотней. Хотите верьте, хотите нет, один из них называл себя Картер Стоквелл.
– Ух ты! – Впервые за время беседы Трейл заинтересовался. – Вот чудеса-то, а, Уилл?
– Угу, – мрачно подтвердил Стори. – Мне бы этого Стоквелла встретить, я бы его так отделал, кочергой раскаленной да ножичком серебряным. Гаррет, ты знаешь, что их только серебро берет?
Я кивнул.
– Имел опыт.
– Всегда говорил, что они и в войну-то ввязались из-за серебра, – заявил Трейл. – Карента, венагеты – им было плевать, они токмо о себе пеклись. Доберись они до рудников, захапали бы серебро, и вообще никакого сладу с ними бы не стало.
– Любопытная мысль. – Если честно, теория показалась мне притянутой за уши. – Не стесняйтесь, ребята, наливайте. И говорите, говорите. Имена называйте. – Нет, не верю я, что ко мне приходил тот же самый Картер Стоквелл. Должно быть, внук. – И про татуировки расскажите.
Стори и Трейл озадаченно переглянулись.
– У тех оборотней, которые меня достают, на руке татуировка. Разглядеть можно только у мертвых, у живых она почти незаметна.
Стори помотал головой.
– Не помню никаких татуировок.