Жара в Архангельске-1
Шрифт:
Спустя две недели их отношений он предложил ей секс. Олива не спешила соглашаться — во-первых, она, конечно, как все девственницы, боялась первого раза, а во-вторых, она считала, что двух недель ещё недостаточно для того, чтобы прыгать в постель. Разумеется, всё это она не стала ему говорить, а просто мягко отклонила его. И вот он исчез. Не пишет, не звонит, не отвечает. Олива не могла поверить, что человек, который ещё вчера клялся ей в своей пламенной любви, может вот так запросто взять и уйти без объяснения причин. И от этого ей было муторно и тяжело на душе.
От мрачных мыслей её оторвала Аня — коллега по работе и лучшая подруга Оливы. Аня была на год младше своей подруги, но гораздо красивее её. Большие голубые глаза, нежное фарфоровое
— Ты чего такая убитая сидишь? — спросила она Оливу.
— Да вот… Вовка опять ничего не написал. Третий день уж. Не знаю, что и думать…
— А что тут думать? — ехидно произнесла Аня, — Бросил он тебя, вот и всё. Ты ему тогда секса не дала, вот он и ушёл от тебя. Наверняка уже нашёл там себе кого-нибудь. Я тебе ещё тогда говорила, что он от тебя уйдёт…
— Но как же… — робко возразила Олива, — Мы же с ним не ссорились, зачем же ему уходить от меня? Я боюсь: может, с ним что-нибудь случилось?
— А ты позвони Наташке, она же с ним там наверняка пересекается. Если бы с ним что-нибудь случилось, тебе бы уже наверняка сообщили.
Да, действительно, Аня права, подумала Олива. Может, и вправду Наташке позвонить…
Но ей даже не пришлось набирать Наташкин номер. На мобильный телефон нежданно-негаданно пришла смска. Олива даже обрадовалась: может, это Вовка? Но нет: смска была от Наташки.
«Ты мне можешь щас позвонить? У меня к тебе разговор есть».
«Какой разговор?» — написала Олива в ответ.
«Это насчёт Вовки, я с ним вчера говорила».
— Ну? Что? — срывающимся от волнения голосом спросила Олива, когда Наташка, наконец, соизволила снять трубку.
— Да ничего, — ответила та, — Я с Вовкой говорила, он сказал, что ты затрахала его своими смсками. Просил меня передать, чтоб ты его больше не доставала — отвечать он тебе не будет.
— Но… почему?? — ошарашенно спросила Олива, ещё не веря в реальность происходящего.
— Да потому что ему надоел детский сад штаны на лямках, и он устал ходить с тобой за ручку. Я тебе это говорю, чтобы ты зря не надеялась.
— Ясно, — упавшим голосом произнесла Олива и повесила трубку.
Она сидела на стуле в оцепенении и не могла выговорить ни слова.
— Да что с тобой?! — испугалась Аня, — Что она тебе сказала? На тебе лица нет!!!
— Вовка… меня… бро…сил… сказал… что я его… — с усилием выговорила Олива и истерически разрыдалась. Аня увела её на кухню, совала ей в рот стакан с водой. Олива пролила на себя воду, давясь ею напополам со слезами. Аня прижала её голову к своей груди, но Оливу трясло в истерике, она никак не могла успокоиться. Только спустя час она кое-как взяла себя в руки. Тут как раз пришёл вызов из бухгалтерии — Оливе дали пакет документов и отправили в налоговую.
Она шла к налоговой и ревела. Рухнули все её мечты, она опять осталась одна, никому не нужной. Зачем же он тогда так её обнадёжил? Зачем говорил о своей любви? Чтобы сделать ещё больнее, помаячить надеждой и растоптать… Господи, какие все мужики сволочи! Вот и он… Он! Он, который самый первый сказал, что любит её… Обманул, бросил… Разве после этого им можно вообще верить на слово? А она-то, дура, поверила… А он вон какой оказался…
Что ей было до того, что ярко светит солнце, что поют птички и стоит
Олива вспомнила свои школьные годы, когда её подружек мальчики уже звали в кино и на свидания, приглашали на дискотеках танцевать медляки, а её полностью игнорировали, и вспоминали о ней только в школе, и то только тогда, когда нужно было списать домашку или контрольную. Олива была в школе «синим чулком», она училась лучше всех девчонок в классе, потому что в свободное от школы время, когда её одноклассники гуляли и развлекались, её никто никуда не звал, и ей волей-неволей приходилось забивать своё время школьными уроками. Олива никогда не отдавала предпочтения какому-то одному школьному предмету — она училась хорошо по всем предметам, но сказать, что ей нравилось что-то одно, она не могла, потому что ей не нравилось ничего — ей тоже хотелось тусоваться в компаниях, встречаться с мальчиками, а не сидеть тупо за учебниками. Но других перспектив, кроме учебников, у неё просто не было: всех молодёжных источников удовольствия — друзей, компьютерных игр, возможности ходить в бассейн или на танцы — она была лишена, так как ко всему прочему в её семье на какие-то развлечения просто не было денег. Впрочем, годы за учебниками не прошли для неё даром — окончив школу, Олива без проблем поступила в институт на бюджетной основе. Только вот проблема оказалась в том, что институт она даже не выбирала — ей было всё равно, где учиться, на кого, поэтому оказалась в институте методом тыка. Только спустя полтора года поняла, что это не то — и перевелась из гуманитарного вуза в технический. Учиться в техническом вузе было сложнее, зато там были парни, однако эти парни обращали на Оливу так же мало внимания, как и в школе. В студенческие тусовки её не брали, встречаться не предлагали, и она поняла, что и тут ей ничего не обломится.
Вовка появился в её жизни, как это водится, нежданно-негаданно. Замутили-то, собственно, по пьянке — квартира у Оливы была свободна, и её подруга, пользуясь случаем, привела парней. Счастье Оливы выходило из берегов, однако и ложка дёгтя могла запросто испортить бочку мёда. Уже на втором свидании Вовка, критически оглядев Оливу с ног до головы, заметил, что ей бы не мешало обновить свой гардероб и записаться в тренажёрный зал, а также посетить парикмахера.
— Скажи мне, пожалуйста, чем ты питаешься? — спросил он её через полчаса прогулки и, не дожидаясь ответа, добавил: — Всё ясно. Лапша «Роллтон», картофельное пюре «Роллтон», белый хлеб, сосиски. И что мне с тобой делать? Надо будет заняться твоим перевоспитанием…
После этого Олива, придя со свидания домой, долго критически разглядывала себя в зеркало, и была более, чем когда-либо, недовольна своим отражением. Она видела себя глазами Вовки, и глазами Вовки не нравилась себе. В этот вечер ей более чем когда-либо не нравились свои полуазиатские черты лица, угреватая жирная кожа, широкий нос, узкие раскосые глаза, короткие ноги, большая попа, толстоватые бёдра — всё было неидеально, всё н е т а к, как надо.
«Ну хорошо, я некрасивая, жирная, узкоглазая уродина, — с усталым отвращением к самой себе думала Олива, — Но тогда непонятно, зачем он встречается со мной, если его всё во мне не устраивает? Что же это за любовь такая? Или это не любовь вовсе? А что?..»