Жаркие объятия разлуки
Шрифт:
— Ха! — Лицо Галины вдруг разом потемнело. — Думаешь, это так просто — квартиру найти? На это может и весь месяц уйти… — И она хмуро отвернулась.
«Странно…» — подумала Вероника. Она не ожидала, что ее просьба вызовет такую перемену настроения. Вроде бы раньше Галина сама звала ее к себе жить…
Вероника вдруг почувствовала знакомую ей уже горечь унижения. На память сразу пришел подслушанный разговор Романа с матерью. Нет уж, все недомолвки надо выяснять на месте — раз и навсегда!
— Галина, скажи мне прямо: тебе что — неудобно? — она посмотрела
— Да… — с облегчением выдохнула Галина. — Ты уж извини… Понимаешь, мужик у меня тут завелся. Молодой такой — ты видела его… Славка… Он еще в джинсовом костюме ходит, помнишь?.. Если пустить тебя сейчас, улизнет ведь, проклятый. Такого другие бабы с руками оторвут…
— Ты его любишь? — вскинула вдруг на нее глаза Вероника — и тут же поняла, что сморозила глупость. Какая может быть любовь, если речь идет о банальной рыночной интрижке?
Но Галине, кажется, было совсем не смешно.
— Не знаю… — пробормотала она в ответ, роясь в кармане в поисках зажигалки. — Я бы, может, и хотела полюбить, да, наверное, уже не умею. Разучилась — вернее, отучили.
— Ладно, — сказала Вероника. — Не будем больше об этом. Мне лично все ясно.
— Только, ради Бога, не обижайся на меня, Вероничка, ладно? — Галина порывисто затягивалась сигаретным дымом и тут же выпускала его мелкими облачками. — Стыдно, конечно, из-за мужика унижаться, но ведь годы у меня уже не те, чтобы такими парнями, как Славка, разбрасываться… А насчет ночевки ты не беспокойся. Я тебя обязательно пристрою. Здесь много хороших теток, на улице не останешься…
— Спасибо тебе, Галина. А я буду срочно квартиру себе искать.
— Можешь даже объявление на палатке вывесить: «Сниму квартиру или комнату», — посоветовала напоследок Галина.
— Так и сделаю… — ответила Вероника и, подхватив клетчатую сумку с товаром в одну руку и складной столик — в другую, стала пробираться через галдящую толпу к своему месту.
Развеска образцов занимала у нее теперь не больше пяти минут. На эту сторону — цепочки с трусами и лифчиками… Сюда — пеньюары и рубашки… А за спину — побольше всего кружевного…
То ли после неприятного разговора с Галиной, то ли после всех треволнений, связанных с вопросом жилья, Вероника чувствовала себя неважно. Обычно, как только заканчивала с оформлением витрины, она становилась перед палаткой и начинала вербовать покупательниц. Но сегодня Вероника ощущала странное головокружение и, что самое неприятное, ноющую боль внизу живота. «Надо немного посидеть — и все пройдет, — подумала Вероника, опускаясь на ящик, застеленный газетами. — Наверное, я просто переволновалась. У беременных это случается. Мне еще повезло — других вообще выворачивает наизнанку».
Так или иначе, а торговля сегодня шла из рук вон плохо. Вероника сидела в глубине палатки и лишь изредка выходила к столику, чтобы показать товар случайной покупательнице. К середине рабочего дня она не наторговала и трети своего обычного заработка.
В обед в палатку заглянула соседка-хохлушка.
— Пойду к Гие пообедаю, — сказала она Веронике. — Ты посмотри за колготками, ладно?
— Ладно, — пообещала Вероника и достала из сумки маленький термос с кофе.
Хохлушка ушла, а Вероника налила себе кофе в пластиковый стаканчик и принялась жевать припасенный бутерброд с сыром. Почему-то настроение у нее делалось все хуже и хуже. «Как будто кто-то отожрал у меня энергию, — вспомнила она выражение психолога Алены. — А может, это нехорошее предчувствие? Говорят, у беременных женщин повышается чувствительность… Некоторые на время даже становятся экстрасенсами…»
И вдруг Вероника почувствовала резкую боль внизу живота — ей показалось, что кто-то со всей силы вонзил в нежную мякоть нож. «За что?» — мелькнуло у нее в голове. От неожиданности она вскрикнула и выронила из рук стаканчик с кофе. Перед глазами все поплыло, в ушах зазвенело…
— Девушка! Девушка!
Последнее, что увидела Вероника, было удивленное и встревоженное лицо какой-то покупательницы…
4
Она брела между рядов, лениво наблюдая, как, словно в сказке, нарядные яркие рыночные «улицы» превращаются в бесформенные груды коробок и бумажного мусора. Дул порывистый ветер, кругом летала бумага, возле палаток хохотали чернявые, пестро одетые мужчины… Так здесь было каждый день: рано утром палаточный город строился — а уже к трем часам дня он лежал в руинах.
Вероника была счастлива, что сегодня ей не надо никуда спешить, что она не должна перетаскивать с места на место тяжелые коробки… Она просто гуляла здесь — праздная и беззаботная. Вскоре рыночная аллея кончилась. Вместо нее перед Вероникой открылась уходящая вдаль тропинка тенистого парка. Она с удовольствием шагнула на посыпанную гравием дорожку. Почему-то в парке было на удивление безлюдно. Кругом стояли пустые скамейки, а поодаль Вероника разглядела сквозь листву уютный скверик с фонтаном. Она уже хотела направиться туда, но вдруг увидела, как из глубины парка навстречу ей медленно движется темная фигура — в плаще, с низко надвинутым на лицо капюшоном…
Почему-то эта фигура сразу показалась Веронике зловещей. Нелепый плащ в жаркую погоду, медленная плывущая походка… Совершенно абсурдная мысль вдруг ударила ей в голову. «Это Пахан, — в ужасе подумала Вероника. — Это не может быть никто другой, кроме него!» Она хотела побежать, но тело вдруг перестало ее слушаться. Так она стояла на месте и покорно ждала, пока человек в плаще не подошел вплотную и не протянул к ней руку. «Господи, неужели я сошла с ума, помешалась? — мысленно ужаснулась она. — Или… или это просто какой-то незнакомец, который тоже гуляет по парку?» Разумеется, встреча с ним на безлюдной аллее могла быть опасной… Вероника крепко сжала в руках сумку и на всякий случай сурово проговорила сквозь зубы: