Жарко вдвойне
Шрифт:
– Еще будешь. В смысле, раскаиваться.
Хорошо, значит, злость во мне всё-таки осталась.
М-в-квадрате хихикнул:
– Ты всё о том же, и всё так же упряма и восхитительна. Где ты сейчас? Я хочу снова встретиться.
Я провела рукой по лицу. Действительно, где я? Вот черт! Я осмотрела комнату. Всё было по-прежнему: дешевые пестрые обои в цветочек, две двуспальные кровати со скрипучими пружинами накрыты покрывалами с растительными узорами. Темно-коричневый ковер – наверное, он скрывает многочисленные
– Странно, что ты за мной не проследил, - заметила я.
– После твоего ухода я слегка замёл следы. Убедился, что у тебя не возникнет проблем с местной полицией.
– Спасибо.
Очаровательный упрямец!
– Всегда пожалуйста.
– Проклятие! И как тебе только удается быть таким милашкой? Ты ведь работал на Очаровашку – Винсента! Так? Ведь так?
– Не по своей воле, - последовал напряженный ответ.
Наши подозрения подтвердились.
– Как же он заставил тебя? По крайней мере, хоть это мне объясни.
– Дело в моих отцах. Винсент похитил их, спрятал, а потом продемонстрировал видео, где они молят об освобождении. Видео, где их пытают. Потом все было просто: стоило ему пригрозить расправиться с моими родными – и я соглашался на все его требования. Я пытался найти их штаб, но Винсент позаботился о том, чтобы никто из тех, с кем я имел дело, не знал, где он находится. Я бы собственными руками прикончил эту мразь, но каждый раз он предусмотрительно скрывался до моего возвращения и добровольного заточения в одной из его клеток. И лишь после того, как Ром меня освободил, я выяснил, что мои отцы мертвы уже больше года.
Как же бедняга страдал! Как, должно быть, ранила его эта трагедия.
– Ты – единственное, что поддерживало меня все это время, – тихо признался Жан-Люк, – поэтому… пожалуйста, скажи, где ты сейчас.
В тот момент я почти решилась – лишь бы смягчить терзавшую его боль. Но…
– Я… я не могу.
– Я же говорил, что ты упрямица.
Кажется, к нему вернулось хорошее настроение.
Так уже лучше.
Сумка Рома валялась на единственном в комнате сидении – продавленном кресле из потрескавшегося кожзаменителя. Если бы он отправился на задание, то взял бы её с собой. Может, пошел раздобыть нам поесть? Ммм, еда!.. Желудок заурчал.
– Эй, Белл? – голос Жан-Люка ворвался в мое сознание.
– Что? Прости, отвлеклась. Мысли витали в другом месте.
– Есть у тебя такая привычка, - ответил он дружелюбно с легким смешком. – И мне она нравится.
– Как ты узнал, что я… - Я оборвала фразу, губы сжались в тонкую линию. Он знал, потому что когда-то это знал Ром. Черт, а я до сих пор даже не наорала на этого воришку!
Думаю, Мнемомэн понял, о чем я размышляла, потому что сказал:
– Ты знаешь, как. Ну, так где же ты сейчас?
– Не скажу.
Где, черт возьми, Ром? Думаю,
Жан-Люк вновь хохотнул:
– Если бы ты дала мне шанс, ручаюсь, я бы убедил тебя мне открыться.
В который раз я пожалела, что в моём сотовом нет устройства слежения. За неимением последнего мне оставалось лишь удерживать Мнемомэна на линии до тех пор, пока не вернется Мастерс.
– Да? И что именно ты бы сделал?
– Я бы сказал, но в прошлый раз ты запретила говорить о твоей страстной натуре, - ответил М-в-квадрате хриплым голосом.
Ладно, я сама затронула эту тему. В последнее время часто попадаю впросак.
– Ты прав. Не стоит. Слушай, Жан-Люк, ты знаешь обо мне достаточно, чтобы понять: я ценю честность и никогда не стану иметь дело с человеком, которому не доверяю. Сейчас я не доверяю тебе. Да, ты спас мне жизнь, но ты же её и разрушил.
Повисла долгая пауза, затем Мнемомэн поклялся:
– Когда-нибудь я непременно придумаю, как заслужить твое доверие.
– Есть только один способ – и он известен нам обоим.
– Я же тебе говорил. Я всё для тебя сделаю – всё, кроме этого. — Его голос понизился до интимного хрипловатого шепота. – Эти воспоминания – единственное светлое пятно в моей жизни. Когда ты бросилась к отцу, вырвавшись от Очаровашки, кинулась на линию огня, чтобы его спасти… я чуть не расплакался. Твоя любовь к нему… она прекрасна. Чиста. Ты сама-то понимаешь, как редко подобное встречается?
Я уставилась в потолок – фу, что это за рыжее пятно?..— моля о божьей помощи в укреплении моего так некстати размякшего духа.
– Но ты, по крайней мере, обдумаешь возможность их возвращения? Да?
В ответ Мнемомэн лишь вздохнул:
– Может быть. Как-нибудь пот'oм, после пары-тройки свиданий. Это всё, о чем я прошу, – несколько свиданий. Только ты и я. А после ты, возможно, сама не захочешь, чтобы я их возвращал.
Я покачала головой:
– Свидания исключаются. Мы с Ромом помолвлены.
Я гипнотизировала дверную ручку; та оставалась неподвижной. Ну, где же Мастерс, черт побери?!
– Он всё ещё хочет жениться на тебе?
Я так стиснула зубы, что заныла челюсть. Несомненно, я по-прежнему привлекаю Рома физически. Но хочет ли он большего? Нет. И, знаете, это немного сбивает с толку. Если нам суждено быть вместе, то разве Мастерс не должен был снова в меня влюбиться?
Подобные мысли порождали всё новые и новые сомнения, и это бесило меня.
– Слушай, это неважно, - ответила я (и, конечно, солгала). – Захотел бы, если бы помнил.
– Я буду относиться к тебе так, как ему и не снилось. Беречь, как сокровище. По сути, я уже проявил к тебе больше внимания, чем он за всё время вашего знакомства.