Жатва

Федоренко Марго Юрьевна

— Какой-то странный зверь, вовсе не голодный! По крайней мере, этого кота не съели, а просто разорвали! — Женька привстал, подошёл к другой тушке, кровь на ней уже стала запекаться и чернеть. — Все органы на месте!

— Э… а ты что, медик? — изумился Василий Петрович, морщины перебрались ему на лоб.

— Нет, но анатомию знаю, могу понять, что кот без сердца — не жилец, если уж волк решил сожрать котяру, то точно закусил бы сердцем, лёгкими и другими внутренними органами, а в этом случае они на месте. Да и жестокость, с которой убили животных… Звери так не делают! Достаточно перебить хребет или перегрызть горло, а не рвать конечности

из тела и куски мяса, — положив ветку подле тушки, сказал Женька. — Сожгите их!

— А может, стоит сообщить полиции? — уточнил дворник.

— Что они сделают? У них куча глухарей с человеческими убийствами, а вы им ещё странные смерти кошек хотите подкинуть? Плюс ко всему, пока мы дождёмся прибытия патруля, точно весь дом проснётся. Вы хотите паники? Особенно после вчерашнего? — не без толики иронии в голосе спросил Женька, отряхивая руки.

Ему стало жаль животных, может, если на их месте оказался человек, было бы проще. У людей уйма причин убивать себе подобных, причём поводы могут быть мизерными, иногда же убитые заслуживают своей участи. Только что такого натворили эти животинки, чтобы заслужить подобное?

— А чего именно сжечь? Может, закопать? — подойдя к Женьке, доверительным шёпотом уточнил дворник.

— Поверьте, так будет лучше, — кивнул Женька, посуровев.

Василий Петрович вздохнул, поплёлся за горючим и зажигалкой. Женька проследил за ним взглядом, пока не наткнулся на припаркованную возле дома машину, у неё были спущены колёса, а на боку были какие-то царапины. Юноша подошёл к автомобилю и понял: на бочине не просто повреждения, полученные в результате ДТП, а именно следы от когтей… острых… способных выцарапать глубокие бороздки на металле! Что ж это за волки-то такие? Чернобыльские, что ли? Женька пригнулся, прошёлся подушечками пальцев по царапинам, потом достал смартфон, сфотографировал их. Его взгляд привлёк блестящий осколок, он поблёскивал на солнце, это оказалась… чешуя.

— Эй! Ты что там у моей машины забыл? — гулким басом окликнули кого-то.

Поскольку Женька был единственным человеком, находящимся подле автомобиля, он понял, что обращение адресовано к нему. Юноша поспешил выпрямиться и, спрятав чешуйку в карман, ответил:

— Простите, я ничего такого не хотел, вам машину кто-то повредил.

— Что?! — владельцем машины оказался высокий, лысый квадратнолицый мужик, ему было лет под сорок.

Он перемахнул ступеньки, оказался подле машины, отпихнул щуплого Женьку, парнишка стал ещё меньше на фоне этого качка. Владелец машины взглянул на пробитые колёса, на царапины, покраснев лицом от гнева, схватил юношу за ворот белой рубашки:

— Ты что, совсем уже?! Жить надоело? Да я тебе! — замахнулся кулачищем размером с голову юноши.

— Отпустите мальчика, вы совсем, что ли? На детей кидаетесь? — пришёл на выручку юному следователю Василий Петрович.

Лысый мужик посмотрел сначала на Женьку, который довольно-таки невозмутимо отнёсся к тому факту, что ему будут бить лицо, потом на дворника.

— А какого лешего он мне тачку повредил? — злобный владелец кивнул на своего четырёхколёсного пострадавшего.

— Где? — дворник подошёл к тому месту, где стоял мужик, и посмотрел на бочину. — Мать моя женщина, роди меня обратно, вот это волки-то! — аж присвистнул от изумления тот.

— Какие волки? Ты что, старый, совсем умом тронулся? — поморщив лицо, переспросил лысый.

— А ты посмотри вокруг! —

указав в сторону трупов животных, предложил Василий Петрович.

Лысый посмотрел вокруг, а когда увидел тушки, его глаза округлились, лицо стало бледнее, чем у Женьки, а потом и вовсе приобрело зеленоватый оттенок. Мальчишку он всё же отпустил и… вытошнило этого героя прямо на сдутое колесо своего многострадального авто.

— Совсем желудком слабый! Не то что, вон, молодёжь! — дворник кивнул в сторону Женьки. — Парнишка не побоялся подойти вплотную к трупам и осмотреть их, даже не поморщился при этом, а этот громила…

— Что это? — с выпученными глазами спросил, стоя на полусогнутых, дрожащим голосом амбал.

— Кошки, точнее сказать, части множества кошек или фарш, служат иллюстрацией минусов жизни на окраине города, ведь неизвестно что выползет из чащи леса, пожрёт животных, а машиной закусит! — дёрнул плечами Женька, поправляя рубашку и вертя головой.

— Да вы одурели тут! Как и та баба! — ругался владелец авто.

— Что за баба? — заинтересовался Женька.

— У меня окна во двор выходят. Ну это, чтобы машине ноги не сделали, я, как всегда, решил проверить, как там моя ласточка, выглянул в окно… а там… эта… такая бледная, как смерть, и тощая с длинными патлами… прикиньте, аж до пят! Да одета она, как на маскарад! — амбал указал на окна первого этажа, аккурат напротив машины.

— Это как? — склонил голову набок Женька, скрестив руки на груди.

Василий Петрович тоже заинтересовался.

— Ну, в платье таком, в странном, таких не видел даже в секс-шопе! — наконец выпрямившись во весь рост и вытирая рот рукавом рубашки, ответил лысый.

— А у вас есть опыт в этом? — не удержался от колкости Женька, изогнув иронично бровь.

— Будешь гундеть, точно в хлебальник залетит! — озлобился внезапно владелец авто.

На трупы зверей он старался взгляд не бросать.

— Ладно-ладно! Прости… герой… Скажи, а в каком часу ты её видел? Что она делала? — задавал наводящие вопросы Женька.

Мужик напрягся, если бы не пение птиц и не гудок поезда, проносящегося неподалёку, то можно было услышать надрывное скрипение извилин: шестерёнки туго, но верно работали, наверное, больше, чем за всю жизнь.

— В три часа ночи! Просто стояла вон возле того фонаря! — мужик кивком головы, на которой бликовало солнце, указал на столб, стоявший напротив подъезда. — Хоть лица я её не видел, но гадом буду, вот вам крест… — он перекрестился. — Она словно в душу мне глядела! Так жутко стало! Я впервые боялся с выключенным светом спать, такое со мной было аж в десять лет! — рассказывал владелец авто свои наблюдения; в его глазах промелькнул испуг, он нервозно жестикулировал. — Я даже крест нательный решил надеть… — он вытащил из-за ворота чёрной рубашки, что туго облегала его широкий торс, серебряный крест с распятием. — Может, ещё в церковь заехать, святой воды набрать?

Женька жадно слушал рассказ этого увальня и не мог взять в толк: как такого здоровяка, который из спортивных залов не вылезает и ладони которого можно вместо кувалды использовать, напугала какая-то девица-косплеерша? Вроде и на слабодуха этот мордоворот не похож, раз решил отстаивать целостность своей машины кулаками.

— А может, заодно наточишь осиновый кол? — рассмеялся Василий Петрович, позабавившись вдоволь услышанным и не понимая, что такого страшного увидел этот шкаф с ручкой, чтобы так трястись.