Жатва

Федоренко Марго Юрьевна

— Да забейте, отчего-то детский стишок вспомнился, — поспешил успокоить бармен Константина. — А вы можете записать всё происходящее на видео и прислать мне по «Вайберу», этот номер телефона, на который вы позвонили, за ним закреплён.

— Хорошо, а зачем? — после паузы ответил мужик.

— Нужно, — кратко ответил Женька.

Разговор был окончен. Бармен успел выполнить ещё два заказа, когда пришло видео, и он его немедленно просмотрел. Действенно, пусть слегка размыто, но было видно, что иконы плачут. Предчувствие чего-то нехорошего закралось в душу, только Женька так и не смог разгадать причины.

В зале становилось всё шумнее, и девочки работали с удвоенным темпом.

Звякнул колокольчик, и вошёл вчерашний таинственный посетитель, осмотревший всех гостей кафе насмешливым взглядом. Молодой человек занял тот же столик. Арина сообразить не успела, как Карина уже оказалась подле опасно красивого незнакомца; судя по выражению лица девушки, она кокетничала с посетителем. Ох уж эта Каринка! Если сейчас это безобразие увидит Ваник Ашотович, кто-то получит её один штраф.

— Представляете, какой хороший у нас постоянный клиент! — подлетела к стойке на крыльях идиотичной любви Каринка. — Такой милый, интересный и красивый! Ах, мужчина мечты… не то, что некоторые… — и девушка покосилась на Женьку, который состроил ироничную ухмылку.

Наверное, ему следовало обидеться на сотрудницу, но врач на больных не обижается! Да и просто физически некогда ерундой страдать, когда запарка на работе.

— И чем он хорош? Парой слащавых фраз? — заступилась за друга Арина.

Её злило наплевательское, а иногда издевательское отношение Карины к Женьке. Ну и что, что он простой бармен? Зато с ним интересно! И он надёжный, не то что эти мажоры, вечером тебе песни любви поют, а утром за шиворот за дверь выбрасывают, как ненужного котёнка.

Конечно, с Ариной такого не было. Но вот её знакомых и просто других девушек частенько постигала подобная судьба в погоне за идеалом. Поэтому эта фея-заступница не позволяла себе такой оплошности, как любовь. Сие чувство придумали мужики, дабы девушки тупели и могли вестись на их дебилизм: «Смотри, какой я альфа-самец! Поэтому я могу изменять направо и налево, лгать и считать при этом тебя дурой, — ах, да! — и относиться, как к мусору. А ты должна улыбаться, как идиотка, и во всём мне подчиняться!». Рыр-х! Бесит! Арина метнула молнии в подругу и в посетителя.

— Ты чего так распалилась? И нет, не только словами… если он действительно состоятельный, то настоящий мужик! Настоящие женщины выбирают только таких, а всякие недотёпы… — и Карина с головы до ног окинула придирчивым взглядом подругу… — выбирают неудачников.

— Что, сейчас подерутся? — подойдя с миской мороженого в одной руке и ложкой в другой, сказал Арсен.

— На кого ставим? — заговорщически предложил гурман.

— Лучше не надо, разгар рабочего дня всё-таки. Короче, ты берёшь на себя Каринку, а я…

— А что, если эту когтистую, то сразу я? Мне лицо жалко! — патетично поднявши ложку, возразил Арсен.

— Иди работать! А то жрёт он! И вообще, ты кого когтистой назвал? — взорвалась гневом раскрасневшаяся Карина и метнула молнии в Арсена, который невозмутимо облизал ложку.

— У меня обеденный перерыв! — гордо ответил Арсен.

Этот помощник повара неспроста позволял себе подобные выходки, он любимый племянник Ваника Ашотовича. Поскольку у хозяина кафе нет своих детей, он взял попечительство над ребёнком брата, которого считал непутёвым из-за того, что тот жил в глухой деревне и пас овец. Ваник Ашотович полагал, что овцепас ничего не сможет дать хорошего сыну, в отличие от успешного дяди. Арсен и впрямь смог переехать пусть в не большой город, зато цивилизованный, поступил в университет, но чтобы парень не зазнавался и знал, почём достаются деньги (ну и Ваник Ашотович опять решил сэкономить, правда, поздно понял, что неудачно), устроил родственника

к себе. Что самое интересное, несмотря на характер раздолбая, Арсен преуспел на своей должности, только вот от привычек, таких, как внезапные «обеденные перерывы», не смог избавиться.

— А с каких пор обедом считается мороженое? — с сарказмом переспросила Арина, скрестивши руки на груди.

— Это не просто мороженое, а с шоколадной крошкой! — возмутился Арсен, который с детства любил этот продукт.

— Ах, это существенно меняет дело! — подняла руки вверх Арина.

— Чувак, шоколадная крошка поглощает твоё мороженое! — с каменным лицом, еле сдерживая смех, заметил Женька, — Ты уверен, что это шоколад?

Арсен обратил более пристальное внимание на миску со снедью, глаза его вылезли из орбит, кожа позеленела, а пухлые губы искривись, как будто он сейчас заплачет. Ребята уже ждали истошный вопль отвращения, а вместо этого:

— А… Ну, ладно! Заодно пообедаю! К тому же пара насекомых в тарелке аппетита не испортит! — и он дальше продолжил есть, удалившись на кухню.

С минуту ребята стояли в онемении, потом, прыснув, взорвались смехом.

Карина с Ариной решили пока не драться — разгар рабочего дня всё-таки, а вовсе не потому, что Ваник Ашотович показался в зале и стал суровым взглядом смотреть на то, чем заняты сотрудники.

За столом, что располагался поодаль входной двери, сидела молодая мамочка. А подле неё был пододвинут стул с переноской. Видно было по внешнему виду женщины, что материнство даётся ей нелегко: бледное измученное лицо ещё сохранило свежесть молодости. Мешки и синяки под красными глазами, на голове — бедлам, и одета в мятую, видавшую виды и детские конфузы одежду. Мамочка заботливо ухаживала за своим чадом, которое стало отчего-то подвывать, а потом разревелось в полную силу. Она пыталась его утихомирить но, увы, не получалось это сделать, чувство неловкости за эту ситуацию одолевало её, равно как и обида из-за своего бессилия. Все посетители косились на немолодую мать, у кого-то в глазах читалось понимание, у кого-то — сочувствие, у кого-то — возмущение, но был ещё один тип. Это мужчина лет двадцати девяти, он, видимо, трудоголик или бизнесмен, ведь даже в обеденный перерыв работал на ноутбуке, который поставил на стол рядом с тарелкой и чашкой. Он был одет с иголочки в модный костюм, да и заказ не дешёвый сделал. Мужчина пытался игнорировать плач, но вскоре его терпение иссякло и он вызверился на мамочку:

— Женщина, да сколько можно! Можете утихомирить своего чертёночка!

Мамочка этого и боялась, она вздрогнула от этих слов и её глаза заблестели.

— Прошу прощения, поймите, у него зубы режутся, он в последнее время беспокойный! — пыталась оправдать своё чадо мамочка, держа младенца за ручку, словно защищая.

— Тогда пусть он орёт у вас дома! А тут кафе, а не ясли! — просверлил гневным взглядом бедную женщину бизнесмен.

Остальные посетители молча за всем этим наблюдали и, чем громче малыш орал, тем больше приверженцев бизнесмена становилось.

— Ужас какой, нужно вразумить этого нахала! — возмутился Женька, он не мог молча наблюдать за этим безобразием. Для него имя матери священно. Пусть он не помнит её лицо, ничего, сердце-то любовь к ней не отпустит.

— Успокойся, рыцарь! Она уже собирается сама уходить, — сухо ответила Арина, нельзя было понять по лицу, что творится в душе этой холодной особы, но судя по ноткам недовольства, она бы этого мужика в выглаженном костюме выкинула в окно, где как раз вчера разбили стекло. Сейчас, правда, оно было переплетено лентами и загорожено знаками, но ничего, ради такого дела можно и обойти преграды.