Жажда бессмертия
Шрифт:
Зал зааплодировал. Профессор поднялся с места и поклонился, прижимая руку к груди.
— Спасибо, мои дорогие. Я прикипел сердцем к заводу и ко всем вам. С кем-то мы работали, с кем-то обедали, с кем-то просто здоровались, но каждый из вас что-то привнес в мою жизнь. Я ухожу, но, если понадоблюсь, можете на меня рассчитывать.
Снова раздались аплодисменты. Карл Борисович продолжал:
— Я дорабатываю эту неделю и ухожу. Мы с Семеном Семеновичем долго думали, кому доверить отдел. Это было трудное решение, но мы его приняли. Итак, место руководителя технического отдела мы предлагаем
Радостный Костя встал и поспешил к сцене.
— Чего?! — взревел Сева и вскочил со своего места. — Костю? А я! Вы там, что, совсем свихнулись?
Он грубо продрался через ноги, сидящих коллег, и побежал к сцене.
— Сева, остынь, — остановил его Костя.
— Слышь, ты, — взъерепенился тот. — За моей спиной стариков окучивал? Уйди, предатель, пока не врезал.
Тут подбежали еще мужчины и преградили Севе путь.
— Отвалите от меня. Я только поговорить с ними хотел.
Семен Семенович встал и, нахмурив густые брови, грозно двинулся к Севе.
— Что такое? Чего ты хотел?
— Это что же получается: я контейнеры придумал, а вы Костю ставите руководителем. Вы что, не поняли, что я хотел быть руководителем?
Семен Семенович вплотную приблизился к нему, чуть не упершись в него большим животом, и сказал:
— И что? Я, может, в космос хочу. Ты работаешь без году неделя, а столько гонора. И, кроме твоих контейнеров, мы решили выпускать еще с десяток различных штуковин. Руководителем будет Жуков. Ясно?
Карл Борисович с сочувствием смотрел на Севу, который чуть не плакал от злости и бессилия.
— Тогда я ухожу, — выдохнул он, развернулся и размашистым шагом пошел к дверям.
Директор дождался, когда за ним закроется дверь и показал на Костю:
— Давайте поздравим нового руководителя отдела.
Неприятный инцидент с Севой отразился на присутствующих. Сотрудники перешептывались, на задних рядах что-то активно обсуждали, поэтому раздались редкие хлопки.
— Константин Валерьевич, поздравляю, — Семен Семенович крепко пожал ему руку. — У тебя есть пару дней, чтобы выведать у Карла Борисовича особенности работы. С понедельника вступаешь в должность. Удачи, и помни об ответственности, — он повернулся к залу. — Товарищи, планерка закончилась. Все свободны.
Карл Борисович спустился со сцены и подошел к Косте, который стоял с потерянным видом.
— Ну что, Костя, ты заслужил. Рад?
— Рад… Наверное, — он подождал, пока все выйдут и опустился на ближайшее кресло. — Только не понимаю, за что?
— За семь лет, что мы работаем вместе, ты показал себя с очень хорошей стороны: исполнительный, ответственный, пунктуальный и, что немаловажно, спокойный. Руководитель должен быть рассудительным и осторожным. Такая ответственная работа не терпит импульсивности и сумасбродства. Ты заслужил, сам не сомневайся и другим не позволяй. Пойдем ко мне. Расскажу, что да как.
До самого вечера Карл Борисович и Костя не выходили из кабинета. Профессор, как можно подробнее описывал все, чем занимается сам и что должен контролировать в работе других. Часто заставлял записывать, чтобы Костя что-нибудь не забыл и не пропустил.
— Завтра
Но когда приблизился, то увидел, что на черном отполированном боку белеет надпись: «Чтоб ты сдох».
— Сева-Сева, тяжело тебе жить с таким характером, — покачал он головой. — Придется на мойку заехать.
Глава 18
Светлана стояла на стуле и с размаху бросала хрустальную и фарфоровую посуду об пол. Она схватила со стола статуэтку:
— Прощай, голубка.
Статуэтка разлетелась на несколько кусков.
— Прощай, колокольчик, — следом полетел глиняный колокольчик в виде сказочного домика.
— Прощай, свистулька. — Грохот.
— Прощай, тарелка. — Грохот.
Так продолжалось уже пятнадцать минут. Весь пол в гостиной был усеян осколками. Вскоре ей надоело разбивать по одному, и она смахнула все разом со стола на пол.
Светлана аккуратно спустилась со стула и огляделась. Лакированные дверцы шкафов испещряли нецензурные слова, сделанные гвоздем. Обои местами были порваны, местами забрызганы коричневой краской для пола.
— Та-ак, унитаз и раковины засорила, холодильник выключила, посуду разбила. Чем бы еще его порадовать?
Она остановила взгляд на открытой банке краски и хищно улыбнулась.
— Коричневое белье тебе должно понравиться, — она схватила банку и пошла в спальню. Тонкая струйка коричневой краски полилась на пуфик, туалетный столик, ковер, комод, пока Светлана не добралась до кровати. Она скомкала постельное белье и обильно полила оставшейся краской.
«Может, пожар устроить? — задумалась она, но тут же отвергла эту мысль. — Посадят еще».
Светлана понимала, что злиться нужно на себя. Она своими руками разрушила безбедную спокойную жизнь. Но решила отомстить Карлу Борисовичу, в первую очередь за то, что он так легко отказался от нее. Во вторую, что не принял обратно.
— Прощай, Карлуша, — она закинула на плечо сумку, взяла чемодан и вышла из квартиры. Дверь назло оставила открытой настежь.
Денег на такси не было, поэтому пришлось тащить тяжелый чемодан до остановки. Через час она вышла из автобуса и увидела вдали родительский дом.
«Зря каблуки надела», — зло думала она, семеня по ухабистой дороге из разбитого асфальта.
Маленькие старые скособоченные домики в пригороде использовались городскими жителями, как дачи. Осенью, когда урожай был собран, двери и окна заколачивались до следующей весны. На длинной кривой улице оставались жить лишь те, кому идти было некуда, как матери Светланы.
С тяжелым сердцем она остановилась у калитки и посмотрела на дом. За три года дом еще сильнее провалился в землю с правой стороны. Заросший травой огород говорил о том, что и в этом году ее мать не удосужилась посадить даже картошку. Светлана потянула калитку, и та жалобно заскрипела. В окне появилось светло пятно, которое тут же исчезло и на крыльцо выбежала моложавая женщина с пышной химической завивкой на голове.