Жажда бессмертия

Львова Мира

— Вы чего так стучите? — напустилась на него тучная женщина средних лет. — В доме больной человек. Ей нужен отдых.

— Я знаю, я друг. Мне надо ее увидеть.

— Так это вы звонили, — догадалась она. — Я же вам сказала, что она только уснула.

— Ничего страшного, я подожду, — он бесцеремонно отодвинул ее и прошествовал на кухню. Сиделка недовольно поцокала языком, но ничего не сказала и захлопнула дверь.

Ждать пришлось недолго. Вскоре из спальни послышались голоса. Карл Борисович встал и чуть не

столкнулся с женщиной, которая внезапно появилась в дверях.

— Мария Сергеевна зовет вас, — недовольным голосом сказала она и сложила руки на груди. — Только не вздумайте ее расстраивать.

Карл Борисович зашел в спальню и опешил от увиденного. На кровати лежала худая женщина с синяками под глаза и впалыми щеками. Она слабо улыбнулась.

— Здравствуй, Карлуша.

— Машенька, это не ты, — он мотнул головой и зажмурился. — Оптический обман какой-то. Подожди, сейчас пройдет.

Он открыл глаза и глубоко вздохнул:

— Не обман.

Мария рассмеялась:

— Да ладно тебе. Ну похудела немного. Просто аппетита нет, ничего не лезет.

Карл Борисович сел на краешек кровати, взял ее руку и отметил про себя тонкие пальцы с чуть посиневшими ногтями и сухую ладонь.

— Не виделись всего две недели, а тебя будто подменили.

Мария погрустнела и отвернулась. В глазах защипало и в горле появился ком, который не давал ей вздохнуть. Ужас и жалость на лице Карла Борисовича ранили ее сильнее всего.

— Я не хотела, чтобы ты приходил, — выдавила она. — Теперь я останусь в твоих воспоминаниях не «попой кверху в погоне за пылью», а живым скелетом. Больше не приходи. Чувствую, недолго мне осталось.

— Маша, посмотри на меня, — строго сказал он.

Мария нехотя повернула голову и вопросительно уставилась на него.

— Завтра четверг. А это значит, что самое время покинуть этот мир и переместиться в параллельный.

— Ты что, разобрался?

— Да, — равнодушно дернул он плечом. — Всего-то и надо, что взобраться на телевышку и спрыгнуть. Только обязательно в четверг.

— Ну и шуточки у тебя, — деланно возмутилась она.

— Машенька, я серьезно. Думаю, что взбираться на телевышку лучше вечером, когда стемнеет, а то кто-нибудь да помешает. Завтра в восемь заеду за тобой. А сейчас пойду готовиться, времени совсем мало осталось.

Он поцеловал ее руку, встал и пошел к двери.

— Карл, признайся, что ты пошутил? — попросила она. Карл Борисович посмотрел на нее с нежностью и помотал головой:

— Нет, не пошутил. Увидимся завтра.

Он вышел из квартиры и замер на лестничной площадке. Все, что только что произошло, казалось нереальным. Будто в него кто-то вселился и руководил без его ведома. Сам не зная почему, обещал Марии, что завтра они переместятся в параллельным мир. Как такое могло произойти? Он даже не думал об этом и, тем более, не планировал.

«И

что же теперь делать? Вернуться и сказать, что пошутил? Не-ет, она с такой надеждой посмотрела на меня. А может, попробовать? Если ничего не получится, значит суждено так умереть. А Машеньке все равно мало осталось», — он медленно спустился по лестнице, вышел на улицу и вдохнул освежающий морозный воздух. В последние месяцы он жил мечтами о параллельном мире. Но мечтать — это одно, а решиться на суицид — совсем другое. Ему стало страшно.

«Может, подождать еще недельку до следующего четверга? И вообще, почему я решил, что этот день — четверг? Вдруг в том мире уже воскресенье?»

Так, в раздумьях, он дошел до дома. Из радиоприемника слышались голоса, вдали лаял Баффи.

— Ты заметил, как Реган смотрит на Веру? — шепотом спросила Виола.

— Нет, — сказал Гюстав. — Тебе показалось. Реган — одиночка. У него была такая дрянная жена, что он вряд ли захочет в ближайшее столетие заводить романы.

— Не скажи, — усмехнулась она. — У меня глаз наметан на такое. Надо их свести.

— Виола, ты знаешь поговорку: любовь и смерть преград не знают? То-то же. Время все расставит по местам без посторонней помощи.

«У Машеньки времени на Земле уже не осталось. Решено, завтра это случится».

Карл Борисович схватил трубку и набрал номер телефона юриста Васи.

— Алло, Васенька, ты мне нужен! — прокричал он, едва услышал голос друга.

— Что случилось? Ты жив-здоров? — переполошился тот.

— Надо срочно составить завещание. Можешь подъехать?

— Еду.

Через час взъерошенный Вася стоял на пороге.

— Что случилось? — повторил он и уставился на два раскрытых кожаных чемодана. — Куда-то едешь?

— Да, уезжаю. Раздевайся, проходи, пиши, — Карл Борисович слонялся по дому и бросал в открытые жерла чемоданов вещи.

Вася удивленно приподнял бровь, когда профессор принес с кухни ножи и, обернув полотенцем, уложил на дно чемодана. Там же лежали мотки пряжи, коробки спичек, разноцветные карандаши и кипа газет.

— Ты куда это собрался?

— Далеко. Времени у меня нет, поэтому садись и пиши.

Вася решил пока не допытываться, видя возбужденное состояние друга, и сел за стол, на котором лежали чистый лист бумаги и ручка.

— Говори свое завещание.

— Значит так: квартиру мамы я завещаю дочери моего друга Захара. Ее данные я записал на обложке телефонной книги.

Вася начал писать, а Карл Борисович собрал в прихожей пестрые платки и бросил в чемодан.

— Ты меня подбросишь до хозяйственного магазина? Надо еще прикупить нитки, иголки, спицы, футбольный мяч, тапочки разных размеров. Та-ак, что еще? — задумался он и не заметил тревожный взгляд друга.

— Карл, а ты как себя чувствуешь? — осторожно спросил Вася.