Жажда искушения
Шрифт:
Хэрри Дюваль решительно затряс головой, глядя в стакан кампари, налитый ему барменом. Медленно подняв его, он проглотил содержимое и, глядя на сцену, скорчил гримасу. Джон тоже взглянул на сцену, где танцевала Дженнифер. Она была далеко не так совершенна, как другие девушки, но мужчинам, сидевшим в переднем ряду, это, похоже, было все равно.
— Я ее не убивал. Вы ее тоже не убивали. Жак? — Хэрри снова покачал головой. — Не вижу Жака в роли убийцы. Он слишком корыстен, с него сталось бы шантажировать ее, но убить… Наверное,
— С этим копом? — резко спросил Джон. — С Марком Лакроссом?
Многозначительная улыбка искривила губы Хэрри Дюваля.
— Ей нравился этот коп. Очень нравился. Однажды она сказала мне, что такого мужчины у нее никогда не было, а уж у нее их было немало.
Джон понял, что Дювалю доставляет удовольствие злить его, и решил ни за что не поддаваться на провокацию.
— Впрочем, — Дюваль вздохнул, — не уверен, но один раз… Один раз она оставалась здесь и с другим копом.
— С каким — другим?
— С напарником Лакросса. Дево. Джимми Дево.
— Кто-нибудь еще знает об этом?
Дюваль пожал плечами:
— А меня недостаточно? Думаю, она пошла с ним потому, что он узнал…
— Что он узнал?
Дюваль пристально смотрел на Джона.
— Да просто глупая игра. Джине не хватало духовных наставлений Мамы Лили Маэ. Она любила заклинания и магические ритуалы. Иногда они исполняли эти ритуалы на кладбище, и, вероятно, Дево собирался прищучить ее за порчу общественной собственности или что-то в этом роде.
Джон встал:
— Какое это кладбище?
— Это я, это я, — услышала она шепот.
Рука отпустила ее рот, и Энн глубоко вдохнула.
— Эйприл! Черт! Вы напугали меня до полусмерти!
— Просто мы должны быть очень осторожны.
— У меня чуть сердце не остановилось!
— Простите, простите. Я хотела, чтобы никто не узнал, что мы с вами разговаривали. Здесь действительно страшно. Дюваль сегодня вызвал Синди к себе, и с тех пор ее никто больше не видел. Мне так неуютно тут! Мы услышали, что Джона отпустили, и теперь все только и делают, что ходят и испуганно переглядываются. Но я позвала вас потому, что хочу кое-что рассказать. Не знаю, поможет это или навредит, но точно знаю, что мало кто догадывается об этом.
— Ну так скажите же, Эйприл, поскорее!
Они по-прежнему стояли в полной темноте. Эйприл приоткрыла дверь и выглянула наружу, потом, продолжая поглядывать в коридор, громко зашептала:
— Джина оставляла тайные послания людям, исповедующим незаконную ветвь «вуду», на кладбище. Там же они поклонялись своему божеству и исполняли свои ритуалы. — Еще больше понизив голос, Эйприл продолжала: — Они делали это довольно часто, но их никто никогда не ловил за этим занятием. Джина обожала это проклятое кладбище и делала все, чтобы никто не узнал о том, что там происходит. Как-то она сказала: «Если тебе понадобится помощь и
— Почему вы не рассказали мне об этом раньше? Почему ничего не сказали полиции?
Зйприл задумчиво покачала головой:
— Не знаю. Не думала, что это важно, что это может чем-то помочь. Считала, что это просто глупость. Ну кто станет всерьез воспринимать людей, которые в наши дни приносят в жертву цыплят на кладбище? Я боялась причинить вред друзьям Джины. А может, подсознательно хотела, чтобы Джон оказался убийцей, и тогда никому больше ничто не угрожало бы.
Вдруг они услышали стон, раздавшийся в темноте.
Обе оцепенели от ужаса, вглядываясь в мрак гримерной.
Наконец Энн решилась и зажгла свет.
На диване лежала Синди, свернувшись, словно эмбрион в материнской утробе. Она казалась такой маленькой, словно раненый воробышек.
— Синди! — воскликнула Энн и, поспешно подойдя к дивану, опустилась перед ней на колени.
На Синди были джинсы и хлопчатобумажная рубашка. Обнаженными оставались лишь руки ниже локтей, и Энн увидела на них синяки.
— Синди! — снова воскликнула Энн.
— О-о-о… — Синди поднялась и, моргая, уставилась на женщин.
— О Господи, что он с тобой сделал? — тревожно пробормотала Эйприл.
Энн с ужасом перевела взгляд на нее.
— Дюваль? — резко спросила она.
— Нет, нет… — запротестовала Синди, пытаясь выдавить улыбку. — Хэрри здесь совершенно ни при чем.
— Тогда кто?
— Это креветки.
— Что?
— Думаю, я переела креветок.
— И от этого у вас синяки на руках? — поинтересовалась Энн.
— Мне стало плохо, я упала. Мне просто нужно немного полежать. Я уже выпила лекарство. И мне уже лучше, клянусь. Я спала тут, пока меня не разбудили ваши голоса.
— Ах, Синди, — тяжело вздохнула Эйприл.
— Синди, вы должны сказать нам правду! Ведь может погибнуть кто-нибудь еще.
— Я говорю правду! — твердила Синди. — Пожалуйста, Энн, поверьте мне. Вы должны мне поверить.
— Я должна высказать этому типу все, что я о нем думаю, — после некоторого колебания заявила Энн.
— Постойте, пожалуйста! — умоляюще воскликнула Синди. — Вы сделаете мне только хуже…
Но Энн уже вышла за дверь. Стремительно пройдя между столиками, она вернулась к бару. Джон стоял, собираясь уходить.
Энн встала перед ним, лицом к Дювалю, сверля его яростным взглядом:
— Это вы избили девушку?
— Какую?
— Синди!
— А что с Синди?
Он говорил так искренне и раздраженно, что Энн засомневалась: действительно ли Дюваль виноват в плачевном состоянии Синди.
— Она… она больна, — сказала Энн.
— Говорил же я ей, чтобы она не ела этих проклятых креветок. У нее на них каждый раз такая реакция. Надеюсь, она оклемается до вечера и будет в состоянии работать. Вас я еще не уговорил поработать у меня, а?