Жажда любви
Шрифт:
— Боже мой, это Нина Грэхем, да? — Марго не верила своим глазам.
— Да, — Катринка невольно вздохнула, хотя Александра и предупреждала ее, что Нина и Рассел обязательно приедут.
— Пойдемте скорее смотреть картины, — предложила Марго, ускоряя шаг, — а то она заметит нас.
Катринка со смехом последовала за ней:
— Рано или поздно мне все-таки придется поздороваться с ней…
— Зачем? — Марк не мог понять, как это Катринка до сих пор считает Нину «членом своей семьи».
— Из простой
Марк обнял ее за талию.
— Какая воспитанная девочка!
Смеясь, все трое вошли в музыкальный салон, который уже начал заполняться людьми, пришедшими взглянуть на картины, перед тем как проследовать на террасу. Шелковые набивные обои в некоторых местах протерлись, заметила Катринка, мебель неплохо было бы отреставрировать, обновить позолоту.
В центре салона семейная чета Гавличек беседовала с Риком Коллинзом, его дамой, специально приглашенной им на этот вечер, и Джеки и Диком Ковелами, с которыми Томаш раза два встречался много лет назад. Катринке очень нравились супруги Ковел. Обе группы какое-то время вели общий разговор, потом Марго, извинившись, пошла искать Теда, который куда-то исчез в поисках сигареты, а Катринка и Марк принялись осматривать выставку Александры.
Увлекаемые потоком людей, Катринка и Марк медленно двигался по периметру комнаты, останавливаясь время от времени, чтобы переброситься несколькими словами с людьми, которые если в первый раз видели Катринку, то хорошо знали Марка; это были знакомые из Нью-Йорка, Лондона, Парижа, Санкт-Морица, Кап-Ферра, отовсюду. Ван Холлен раскланивался с послом Гилфордом Дадли и его супругой; с Пэт и Недом Куками; с Кэти Танкуз и Деннисом Россом; с Энн и Говардом Оксенбергами; с людьми, чьи фотографии появятся на следующий день во всех газетах, а чуть позже в еженедельном журнале светской жизни «Палм Бич сосайети».
— Как ты думаешь, стоит поторговаться вот за эту? — спросила Катринка Марка, который остановился перед небольшой, изображавшей уличную сценку картиной кисти какого-то английского художника девятнадцатого века.
— Тебе нравится?
— А тебе?
— Производит приятное впечатление. — Марк не очень интересовался искусством. Если музыку он чувствовал интуитивно, то восприятие картин давалось ему с трудом.
— Хорошо, — сказала она, — надо же нам что-то купить, а она очень украсит виллу «Махмед».
Их разговор был прерван загорелым и улыбающимся принцем Димитрием, который представил их принцессе Сибиле де Бурбон Парм, постоянно живущей в Палм Бич. Когда они перешли к другой группе гостей, Марк сказал:
— Если тебе и в самом деле понравилась эта картина, я куплю ее.
— Это лишнее, — Катринка рассчитывала купить ее на собственные деньги.
— Но мне так хочется, — попросил Марк. — Это подарок.
— Ты и так даришь мне слишком
— Я ничего не дарил тебе с самого твоего дня рождения. — Это была правда, если не считать подарками новый городской дом с обстановкой, цветы, шелковые шарфы, флаконы духов, кашемировый свитер, который он привез ей из Лондона.
Катринка знала, сколько Марк потратил на то, чтобы выпустить в свет «Интернейшнл». Кроме того, огромные средства ушли на борьбу с внезапным необъяснимым взлетом спроса на акции «Ван Холлен Энтерпрайзис». Катринка коснулась пальцами ожерелья из неограненных рубинов, которое Марк подарил ей на день рождения, и сказала:
— Этого мне хватит надолго. По крайней мере, до следующего дня рождения…
— Тебе оно очень идет, — смущенно сказал он. «Как красива моя жена, — думал он, как она элегантна. Она чувствует себя как дома среди всех этих богачей, потомственных стопроцентных американцев». — Я все-таки куплю эту картину, — решил он. Раз уже они с Катринкой решили жить на вилле «Махмед», которая раньше принадлежала Грэхему, Марк чувствовал необходимость внести свою лепту в ее оформление. Картина, пусть даже небольшая, могла стать хорошим началом. — О'кей?
— О'кей, — сдалась Катринка, беря мужа под руку.
— Садитесь, — шепнула им Александра, пробегая мимо. — Сейчас подадут ужин.
— Леди и джентльмены, — прозвучал эхом голос одного из дворецких, стоящих в дверях. — Пожалуйте на ужин.
Из-под балдахина, сделанного по специальному заказу, где были расставлены столы для трехсот гостей, донеслись звуки оркестра. Катринка и Марк стали медленно продвигаться к выходу и вскоре оказались лицом к лицу с Ниной и Расселом. Катринка улыбнулась и вежливо поздоровалась.
— А, Катринка, как я рада тебя видеть! — неожиданно для себя искренне ответила Нина. Как ни странно, с годами она стала уважать, восхищаться и даже любить свою бывшую невестку, которую когда-то презирала.
Марк обменялся с супругами рукопожатием и отпустил несколько невнятных комплиментов. Он не любил Нину, а Рассела считал человеком легковесным, ненадежным.
— На вас приятно смотреть! воскликнула Катринка с деланым энтузиазмом. — Семейная жизнь пошла вам на пользу!
— Рассел просто удивительный человек, я почти не нахожу в нем недостатков, — сказала Нина, и это была самая серьезная похвала, которую от нее можно было услышать. — Он ужасно балует меня.
— Баловать тебя одно удовольствие, милая, — Рассел Льюис весело улыбнулся.
Милая? Это Нина Грэхем-то милая?
— К тому же она — прекрасный союзник, — продолжал Рассел растекаться в комплиментах. — Ездит со мной по всему штату, помогает собирать голоса. У меня еще никогда не было лучшего помощника. Ей никто и ни в чем не может отказать.