Жажда мести

Мирнев Владимир

– Алла будет в Москве еще одиннадцать дней.

Борис вернулся в комнату к Волгину, принялся рассматривать книги на этажерке, листая их, осматривая и снова ставя на место. Он явно нервничал. Ему показалось: в комнате Аллочки кто-то был, что злило и вызывало неприятное чувство ревности. Если она так просто и с такой легкостью ему отдалась, то почему другому не отдаться?

– Ты все же не позвонил? – спросил он у Волгина.

– Кому?

– Мы с тобой говорили по телефону, – уклончиво отвечал Борис, не желая при сестренке заводить разговор о любовных делах.

– Нет. Сегодня позвоню.

Обещаю.

– Вы меня не стесняйтесь, решайте свои проблемы, – по-взрослому предложила Надя и покраснела.

Его милая сестренка, добрая душа, еще совсем ребенок, а уже в окружении парней чувствовала себя далеко не стесненной. Волгин привстал и обнял сестру за плечи.

– Прошу тебя, поступай в университет, а то провалишь в медицинский, тут не хуже, а лучше, – попросил он жалобным голосом. – Я помогу тебе.

– Хорошо, – согласилась она сразу, как будто об этом думала.

– Слушай, Володь, у твоей сестры все признаки отличного женского характера, – Борис внимательно посмотрел на Волгина.

– Нет, – возразила она, – учеба важнее всего на свете.

Оба парня снисходительно рассмеялись, обмениваясь выразительными взглядами.

Через полчаса Борис снова выскользнул в коридор и отправился легкими бесшумными шагами к заветной двери. Он вновь постучал и прислушался, прислонившись левым ухом к двери, подергал ручку, осмотрелся. Кто-то за дверью хоронился. Нарочито тяжело ступая, показывая, что он уходит от двери, направился прочь, а сам бесшумно, на цыпочках вернулся обратно. Дверь осторожно отворилась, и из нее выглянула Алла. Борис от неожиданности рот раскрыл. Он вернулся и ухватился за дверь, боясь, что она закроет перед самым его носом. Коварство Аллы объяснялось просто: у нее находился парень.

– Что ты тут делаешь? – поинтересовался у парня Борис, своим презрительным взглядом окидывая его всего, еще не успевшего одеться. Он был в ярости не от увиденного, не от пошлости и банальности ситуации, а оттого, что хотел увидеть Аллу, ради нее и приехал.

– Общежитие, кажется, не для того, чтобы здесь процветал разврат! Я приказываю тебе, наглец, немедленно покинуть помещение, а тебя выписываю! – Борис громко говорил и парень стал волноваться, думая, что Борис – не кто иной, как комендант общежития. Встав в позу, вытянув руку к двери, он смотрел на торопливо одевавшегося парня до тех пор, пока тот не выметнулся из комнаты.

Аллочка затворила дверь и сначала присела, потом привстала под его гневным взглядом.

– Ты что тут делала? – спросил он властным тоном.

– Я? Ничего не делала, я только… он мой знакомый, мы пришли, мы тут посидели, а потом он собрался, этот Левка, уходить, а тут вы появились, – проговорила она дрожащим голосом.

– А почему он был раздетым? С какого он этажа? Негодяй! Чтобы даже духу здесь не было! – Борис ходил торопливо по маленькой комнате и очень волновался. – Нет, я был лучшего о тебе мнения.

– Мы ничего не делали, – произнесла тоненько она.

– Вы просто отдыхали, мужик и баба легли, чтобы полежать и слегка вздремнуть? Я тебе говорил, что приду, и вот пришел, а ты что делаешь?

– Я не виновата, – проговорила она.

– А кто виноват?

– Ничего такого не было, – опять вставила она.

– Представим,

что ничего такого не было, представим, но что тогда было? – Его голос стал мягче, хотя сохранял гневливые нотки. – Не успел я уйти, как тут черт знает что творится за закрытыми дверями!

– Я вас ждала, – сказала она тем же тихим голоском.

– Она меня ждала! Кто он?

– Он тут живет, он просто зашел, – сказала она.

– В какой комнате? Я сейчас скажу, чтобы его выписали за разврат! Немедленно! Посмотри, у тебя из-под юбки комбинашка выглядывает! Убери! Помятая кофта. Понимаешь, что я с тобой сделаю.

Она молча и жалостливо кивнула. Он сел на кровать и притянул ее к себе.

– Зачем ты это сделала? Я думал, мы поедем в Крым! Ласковое море, морской бриз, кипарисы, лучший в мире крымский виноград, и мы с тобой. Зачем?

– У нас ничего не случилось, – шепотом произнесла она, и он неожиданно почувствовал, открывая для себя, какая она податливая, покорная, положил руку на ее коленку и почувствовал: она дрожала мелкой дрожью, и как ему показалось, от испуга. Это его окончательно подкупило…

– За что вы меня так ругали? – сказала она. – У нас же ничего не было!

– Не могло быть, – уже верил он, и в тот момент услышал стук в дверь, поглядел на Аллочку. Стук повторился настойчивее. Борис подумал, что пришел Волгин перед уходом с сестренкой на прогулку.

– Дверь закрыта?

– Я не закрывала, – отвечала она. Борис собрался броситься к двери, чтобы повернуть ключ, но только он вскочил, как дверь толкнули, и она отворилась. В дверях стоял тот самый высокий парень в спортивном костюме, который недавно бежал отсюда с позором. Парень шагнул в комнату, лицо его перекосилось злобой, и он, схватив стул, бросился на Бориса. Он был выше на голову Бориса, и это обстоятельство, видимо, заставило парня действовать дерзко в расчете на победу. Но Борис увернулся и перехватил проворно рукой стул, крутанул его и вывернул руки нападавшего. Борис, обладая незаурядной силой и феноменальной изворотливостью, ухватил парня за ногу и бросил его через плечо на пол. Но парень проворно вскочил и нанес Борису удар кулаком в лицо. Борис опешил только на секунду, с ревом рванулся на противника, но парень успел выбежать из комнаты.

– Сволочь! – сплевывал Борис кровь. – Негодяй! Я его убью! Но сильный, гад! Видишь, я б его убил, да не успел! Все, жизнь его, считай, кончилась! Скажи ему, встречу, убью!

– Ты такой храбрый, – Аллочка принялась вытирать Борису кровь.

– Еще бы! Закрой дверь на ключ!

VIII

Волгин на следующий день познакомил Надю с Козобкиной, та была в восторге от его сестры, и сразу же повела ее знакомить с деканом. Таня радостно сообщила, что декан в «дичайшем восторге» от его маленькой сестры, умницы и скромницы, которая улыбается, как Мона Лиза. Теперь Надя с утра до вечера сидела на кафедре, приводя дела в порядок, и готовилась к экзаменам. Он часто проводил время на лавке под раскидистыми деревьями, слушал чириканье воробьев, читал «Очерки по литературе XIX века» профессора Петрова, а сам мысленно уносился на берег маленькой речушки Истры, на которой он впервые обрел счастье любви.